Утонувший в кладезе

Минут через пять Свет понял, что таким образом обнаружить слежку не удастся: трибун на набережной было слишком много.

– Петруша, можем мы найти улочку, не слишком длинную и достаточно свободную от транспорта?

Петр за последний год научился воспринимать подобные задания без лишних вопросов.

– Отчего же не найти, чародей? Есть такие. Но до ближайшей минут десять справного хода.

– Едем туда! Справного хода не надо. Вроде бы прогуливаемся!

На росстанях Петр свернул направо, а Свет обратился мыслями к Забаве.

Честно говоря, сейчас он не очень верил в истинность ее намерений. Не может быть, чтобы девица захотела променять свою нынешнюю жизнь на неизвестность. В самом деле, чего ей еще требуется?.. Работа – не то что у ткачих или швей; под началом – у родного дяди; хозяйская постель – для нее в любую ночь открыта. Был бы хозяин дома… Но с другой стороны – если бы ее такая жизнь полностью устраивала, она бы не завела нынешнего разговора. Кто бы мог помешать ей обрести еще одного любодея и время от времени встречаться с ним. К примеру, когда хозяин уезжает в очередную командировку… Знамо дело, рано или поздно до Света это бы дошло, но он… А интересно, как бы он поступил в этом случае?

И вынужден был себе признаться, что еще седмицу назад оказался бы к такому повороту безразличным. Ну отругал бы служанку – для острастки. И отдал бы Берендею. Пусть разбирается!.. То ли замуж, то ли… Но это – седмицу назад. А вот сейчас…

А сейчас трудно сказать… Ну и дела! Неужели женщине в самом деле так нужен ребенок, что она готова совершить глупый поступок?.. Ладушки-оладушки, поживем – увидим, вдруг образумится!

– Добрались, чародей. Улица Зеленая. Здесь движение в этот час редкое..

Свет приоткрыл левое окно, выглянул.

Улица и вправду меженем была зеленой – проезжую часть от тротуаров отделяли два строя высоченных тополей, сквозь которые едва просматривались небогатые дома, обитатели которых вряд ли имели собственный выезд. Но теперь эту улицу следовало бы назвать Желтой.

Он оглянулся назад.

Карета охранителей тащилась следом. Знакомый шейный платок развевался вымпелом. А на росстанях выворачивала из-за угла не менее знакомая трибуна.

Ясно, подумал Свет. И скомандовал Петру:

– В министерство безопасности.

* * *

– Мы ведь вроде договорились, что ныне и завтра вы не выходите из дома, – проскрипел Вышата Медонос, когда Свет ввалился к нему в кабинет.

– Я бы и не выходил, но с нашего последнего разговора кое-что изменилось. – Свет сел. – Вчера вечером, по дороге домой, я обнаружил за собой слежку. Я имею в виду вовсе не ваших охранителей…

– Что вы говорите! А ну-ка поведывайте!

И Свет принялся сочинять небыль, как он обнаружил за экипажем с охранниками таинственную подозрительную трибуну. А потом рассказал правду, как сегодняшняя проверка подтвердила его подозрения.

– Я все понял, – проговорил Вышата Медонос, когда небыль и быль подошли к концу. – Странно, правда, что они оказались позади наших охранителей, а не сразу за вами, ну да ладно… Думаю, чародей, мы разберемся, кто преследует вас. А теперь расскажите-ка мне, что за гости посетили вас ныне. – Он заглянул в лежащую на столе папку. – Молодой мужчина, по виду простолюдин, лет двадцати трех – двадцати пяти, высокий, волосы светлые. И девица лет восемнадцати, по виду простолюдинка, стройная, со справной фигурой, волосы черные…

Что ж, сказал себе Свет, никуда от подобных открытий не деться. Согласившись на присутствие охранителей, этих вопросов и следовало ожидать. Впрочем, не согласившись – следовало ожидать того же…

Врать не хочется, но сказать правду – значит, открыто вовлечь в сыск всю семью Нарышек. Уж Вышата всяко не удержится, вцепится как клещ, абы за спиной чародея Смороды насолить оному чародею побольше! Его в нынешней ситуации скандал не остановит… И как потом глядеть в глаза княжне Снежане?..

– Про мужчину мне эконом докладывал. Приезжий, явился наниматься на работу, какая-то ошибка вышла в агентстве по найму. Эконом отправил его назад, в агентство… А о девушке я вообще впервые слышу. Может быть, подружка кого-нибудь из прислуги?..

Вышата не мигая смотрел на чародея. В выпуклых глазах опекуна играли странные тени.

Свет включил Зрение.

В ауре Вышаты присутствовали знакомые по Порею Ерге темно-зеленые краски, правда, довольно мягкие. А Свет окончательно убедился, что краски эти вовсе не принадлежность ауры лазутчика, что они всего-навсего отражают отсутствие веры к нему, чародею Смороде. Иначе слишком уж много лазутчиков околачивается вокруг! У министра-то вчера аура была такая же…

– Ну в самом деле, – пробормотал он. – Неужели я должен интересоваться, с кем проводит время моя прислуга…