Утонувший в кладезе

– В последнее время я тоже иногда жалею об этом, – признался Свет. И не столько ей, сколько самому себе. – Но тут же ловлю себя на мысли, что, случись тогда такое, я бы жалел и о нем. И эта двойственность не дает мне покоя…

Она вздохнула:

– Вам не дает покоя вовсе не эта двойственность, сыне. Вам не дает покоя то, что ждет вас в будущем. И то, что вам не на кого опереться и не с кем посоветоваться. Потому вы и позвали меня!

– Неправда, – сказал Свет. – О чем я могу с вами посоветоваться? Вы ведь ничего не понимаете в колдовстве и взаимоотношениях между колдунами!

Она вновь вздохнула:

– Сыне, сыне… Потребность в совете вовсе не означает потребность получить оный совет. Чаще всего человеку нужно, чтобы кто-то поддержал уже принятое им решение. А ведь вы свое решение приняли…

Она была права, и вместо ответа Свет лишь потерся ланитой об ее ланиту, такую же гладкую, как у Забавы. И, наверное, как у Снежаны…

– Ну а раз вы приняли решение, то самое время спать. – Она легла рядом, просунула шуйцу под его шею. – Спите, стрижик мой ясный. А я буду охранять ваш сон. Ведь ваша служанка на это не способна…

– Откуда вы знаете, – пробормотал Свет.

– Да уж знаю… Я ведь была такая же, покудова не родила. Девушки не способны охранить сон мужчины. Наоборот, они способны токмо на то, чтобы его отнять.

Она мягко привлекла его к себе, и давно забытая персь коснулась его ланиты. Свет сразу вспомнил ее и удовлетворенно вздохнул: это был его дом, его трапезная, его колыбель… А колыбельная уже звучала.

– Баю-баюшки-баю… не ложитесь на краю…

– Мама, – пробормотал он, уже засыпая, – простите меня… Я не смог тогда пойти на погост. Не знаю, что со мной вдруг случилось…

– Баю-баюшки-баю… не ложитесь на краю…

Вокруг были тепло и уют – как в детстве.

– Я простила вас еще… до того, как умереть…

Вокруг были правда и честность – словно в юности.

– Баю-баюшки-баю… не ложитесь на краю…

Вокруг были ответственность и справедливость – будто в зрелости.

– Придет серенький волчок… схватит Света за бочок…

Вокруг были вера и надежда – точно в старости.

Вокруг была мама.

И мамина любовь…

21. Взгляд в былое. Лейф Солхейм.

Однажды учитель Андерс сказал Лейфу:

– Вечером у тебя будет гость.

– Какой еще гость? – испугался Лейф. – Зачем? Я не хочу гостей! Что я с ним буду делать?

– Так надо! – В голосе учителя зазвучала привычная твердость. – А что делать, ты, думаю, разберешься быстро. Вспомни книжки, которые читал. Уверен, разберешься…

Весь день Лейф ждал обещанного гостя. И оказалось, что ждать – это очень трудное занятие. Гораздо сложнее любых магических упражнений!..

Но вот, незадолго перед ужином, отворилась всегда запертая дверь, и в Клетке появился весьма странный человек.

Поначалу Лейф и сам не понял, чем именно гость показался ему странным. Человек как человек… Длинные светлые волосы, похожие на волосы самого Лейфа, – правда, перетянутые на затылке синей ленточкой, так что получался хвостик. Подобные хвостики носили некоторые берсерки, те, кто был уверен, что враг в схватке никогда не сможет схватить тебя за шевелюру… И одет гость был подобно Лейфу – рубашка и штаны. Но что-то в нем было необычное.

Тем не менее гость есть гость. Его следует поприветствовать и предложить сесть. Обычно викинги угощали своих визитеров мясом и вином, но у Лейфа, увы, не было ни того ни другого. Пришлось ограничиться разговором…

– Привет, уважаемый господин! – сказал альфар. – Садись, пожалуйста. Чувствуй себя, как дома!.. Меня зовут Лейф Солхейм. А тебя?

Гость вдруг засмеялся, и смех его тоже показался Лейфу необычным.

– А меня Труда Гульбрандсен. И я вовсе не господин. Это ты, наверное, господин. И немалый, раз тебя держат в замке Стуре. Или дворянин или маг… Я же самая простая девушка.

Девушка! – изумился Лейф.

Он читал о девушках. Викинги занимались с ними «любовью», после которой у девушек рождались новые викинги. Смысла этой самой «любви» он не понял, а учитель Андерс ничего не стал объяснять, сказал, что в свое время Лейф все узнает. Неужели «свое время» наступило?..

– Зачем ты здесь?

– Зачем я здесь? – Девушка Труда улыбнулась. – Наверное, для любви. Я живу этим.

Последнюю фразу Лейф не понял, но переспрашивать почему-то не стал. Возможно, помешало неизвестно откуда возникшее в груди волнение…

– Не знаю, правда, почему меня нарядили в мужскую одежду, – продолжала Труда. – Тебе не кажется, что она мне не очень идет?

Этого вопроса Лейф тоже не понял. Разве одежда может куда-то идти?.. Поэтому он легонько пожал плечами и промолчал.

– Я бы лучше надела юбку, но они мне не позволили…

Точно, девушки в книгах носили юбки, вспомнил Лейф. Это такая разновидность брюк…

– А разве сейчас на тебе не юбка? – спросил он.

Глаза Труды сделались большими и круглыми.

– Ты не знаешь, чем юбка отличается от штанов? – расхохоталась она. – Ну, ты меня уморил… – Она вдруг перестала смеяться. – Нет, пожалуй, ты не дворянин и не маг. Те прекрасно знают разницу между мужской и женской одеждой… Не зря мне сказали, что ты очень странный!

– Кто сказал?