Утонувший в кладезе

– Я вот для чего хотел встретиться с вами, сударыня… Мы намерены предложить вам работу. Станете рассказывать нам, с кем ваш хозяин встречается, о чем говорят. А мы вам платить будем.

Забава перестала улыбаться, поджала губы. Ишь куда хватил, старый козел!

– И много будете платить?

– Не обидим. – Старец подмигнул. – Будете получать столько же, сколько вам хозяин платит.

– Так ведь он же в тюрьме. Мне что, в тюрьме за ним следить?

Волшебник пожал костлявыми раменами:

– Все меняется, сударыня. Ныне вы в тюрьме – завтра на свободе. И наоборот…

Похоже, это была угроза.

Ах вот вы как, рассердилась Забава.

– Я не буду шпионить за своим хозяином! И немедленно ухожу домой!

– А буде мы удвоим цену?

– Я не стану шпионить за чародеем! – Забава вскочила. – Мне не о чем с вами разговаривать!

Мышиный жеребчик поднял руки:

– Ну ладно, ладно… Не хотите – не надо. Настаивать не буду. – Он открыл ящик стола, черкнул в какой-то бумажке. – Вы свободны. Вот пропуск, покажете стражникам на выходе. И позабудьте о моем предложении, это я вам советую от чистого сердца.

Назад ее никто не провожал. Пришлось руководствоваться пожарными табличками «К ВЫХОДУ». Заступивший дорогу стражник равнодушно глянул в пропуск, посторонился.

Вестимо, карета ее теперь не ждала. Пришлось нанимать трибуну. Кучер, разбитной парень лет двадцати, заломил перво-наперво двугривенный, но сторговались на полутора. Парень был весел, всю дорогу насвистывал «Возле старого амбара, возле сада-огорода…»

А Забава дрожала.

Ей казалось, волшебник встречался с нею вовсе не ради предложения стать соглядатайкой, что разговор был совсем-совсем о другом. И будто она, не вымолвив ни единого словечка, рассказала старцу обо всем, что его интересовало.

* * *

Его провели по освещенным газовыми светильнями коридорам. Через каждые десять-пятнадцать саженей коридоры перегораживались литыми решетками. Прутья на решетках были толщиной не меньше чем в полвершка. Кругом висели замки, вызывающие своими размерами не только уважение, но и мысли о несбыточности побега.

Надзиратель, сумрачный бородач, в раменах косая сажень – по ауре тоже волшебник – открывал замки не менее внушительным ключом и, едва процессия миновала решетку, тут же запирал.

Заклинаний на замках Свет не ощущал, но они здесь и не требовались. Нет в подлунной колдуна, способного силой своего Таланта одолеть такие решетки и такие замки. Разве лишь варяжский альфар, убивший Клюя Колотку. Да и он, наверное, спасует. Буде не заставит потрудиться на свое благо бородача-надзирателя!.. Словом, неудивительно, что отсюда удалось уйти всего одному человеку. Впрочем, вряд ли беглеца вывела из этих застенков Семарглова Сила. Скорее всего, он воспользовался прозаической помощью со стороны. К примеру, подкупом…

Проскрежетал засов, скрипнула дверь.

– Входите, задержанный!

Свет подчинился, шагнул во мрак, замер.

Снова скрипнула дверь, проскрежетал засов. Донеслись быстро стихающие шаги. Потом чуть слышно звякнула решетка, и на Света обрушились мрак и безмолвие. Аж уши заложило!..

Да, это была настоящая темница.

Свет опустился на пол, привалился спиной к холодной двери.

Наконец глаза привыкли, и темнота слегка разредилась, превратилась в сумрак. По-прежнему сидя на полу, Свет разглядывал свое новое обиталище.

В дальнем углу невысокий топчан, в другом углу крохотный стол с табуреткой, на стене потушенный газовый рожок. Значит, иногда темница все-таки становится светлицей… Ага, под самым потолком небольшое отверстие. Оно и превращает мрак в сумерки. Ближе к двери правая стена переламывается, явно огибает какое-то дополнительное помещение.

Свет встал, обошел выступ, наткнулся еще на одну – уже дощатую – дверь, открыл. Здесь царила настоящая ночь, безлунная и беззвездная. Пришлось разбираться вслепую.

Ага, это, судя по всему, умывальник. Значит, должен быть и горшок. Пощупал ногой: вот он. Обнаружил над умывальником кран, повернул. Вода есть – правда, только холодная. Тут же откликнулся заполненный переживаниями последнего часа мочевой пузырь, настоятельно попросился наружу. Оказалось, что его просьбу можно прекрасно удовлетворить и в темноте.

Что ж, до суда здесь жить можно. А дальше – уж не обессудьте! Невиновных словен в острогах не держат, не Орда…

Вернулся в темницу, обнаружил возле двери вешалку. Повесил шляпу. Шагнул к топчану. Тюфяк; подушка; грубое, но, судя по всему, достаточно теплое одеяло.

Сойдет, подумал Свет, мне здесь не зимовать!..

Скинул ногавицы, снял и положил на табуретку камзол. Потом лег на топчан, заложил руки за голову и принялся думать.

* * *

Время в застенках течет странным образом – не то минута прошла, не то час.

Зато размышляется справно.

И чем больше Свет раздумывал над случившимся, тем больше убеждался: его арест не мог быть ошибкой.