Утопленник из Блюгейт-филдс

— Моя жена считает, что, возможно, извращенцем был Артур, — произнес Питт уже спокойнее. — И что он втянул в свои занятия двух младших мальчишек. Сначала те ему повиновались, но затем, узнав друг про друга, объединились и убили его.

— Очень милое предположение, — горько заметил Джером. — Но я едва ли могу представить, чтобы у Годфри и Титуса хватило присутствия духа оттащить труп к канализационному люку и так надежно избавиться от него. Если бы не сверхбдительный ассенизатор и обленившиеся крысы, тело Артура никогда бы не опознали, вы это прекрасно понимаете.

— Да, понимаю, — согласился Питт. — Но подросткам мог помочь отец одного из них.

На какое-то мгновение глаза Джерома широко раскрылись, в них промелькнуло нечто такое, чего раньше не было. Затем его лицо слова потемнело.

— Артур захлебнулся в ванне. Почему бы просто не представить все как несчастный случай? Это было бы гораздо проще и бесконечно пристойнее. Бессмысленно сбрасывать труп в канализацию. У вашей жены богатое воображение, мистер Питт, но она далека от реальности. У нее чересчур зловещее представление о высшем свете. Если бы она была знакома с ним получше, она бы понимала, что такие господа не впадают в панику и не ведут себя так истерично.

Томас почувствовал себя оскорбленным. Еще никогда прежде происхождение Шарлотты не имело так мало отношения к делу, однако он поймал себя на том, что отвечает с обидой того самого честолюбивого среднего класса, чьи жизненные ценности презирал.

— Моя жена близко знакома с высшим светом. — Его голос прозвучал язвительно. — Она происходит из состоятельной семьи. Ее сестра — леди Эшворд. Вероятно, моя жена лучше нас с вами знает, как может вести себя элита общества, столкнувшись с подобным: подумать только, какой это кошмар — узнать, что твой сын носитель венерического заболевания и гомосексуалист! Быть может, вы не знакомы с дополнениями, внесенными в уголовный кодекс в прошлом году? Теперь гомосексуализм считается уголовным преступлением и карается тюремным заключением.

Джером отвернулся боком к свету, так что Питт не смог разобрать выражение его лица.

— На самом деле, — излишне опрометчиво продолжал инспектор, — возможно, Уэйбурн, узнав о наклонностях своего сына, сам его убил. Старший сын и наследник — извращенец, больной сифилисом! Уж лучше он умрет… лучше умрет. И не говорите мне, мистер Джером, что вы недостаточно хорошо знаете высшее общество и не можете в это поверить!

— О, я в это верю. — Джером медленно выпустил задержанный выдох. — Я в это верю, мистер Питт. Но ни вы, ни ваша жена, ни ангел господень не сможете это доказать. А закон даже не пытался! Я гораздо лучше подхожу на роль преступника. Никто не будет меня жалеть, никто ничего не имеет против. Ответ удовлетворяет всех, кто что-то значит. И у вас надежды заставить их изменить свое мнение меньше, чем стать премьер-министром. — Его губы скривились в язвительной усмешке. — Хотя, разумеется, я и не думал всерьез, что вы попытаетесь это сделать. Я ума не приложу, зачем вы пришли ко мне. Вас ведь теперь будут мучить кошмары — и долго!

Питт встал.

— Возможно, — согласился он. — Но я приходил ради вас, а не ради себя. Я вас не судил, я не искажал и не скрывал свидетельства. Если… — Запнувшись, он помолчал, затем снова повторил: — Если правосудие совершило ошибку, это произошло не по моей вине и не по моей воле. И мне наплевать, верите вы в это или нет. — Он ударил кулаком в дверь. — Тюремщик! Выпустите меня!

Дверь открылась, и Питт не оборачиваясь вышел в серый, сырой коридор. Он чувствовал ярость, смятение — и полную беспомощность.

Глава 8

Шарлотта также не могла выбросить из головы это дело. Она не смогла бы назвать ни одной причины, почему верила в невиновность Джерома; более того, она даже не могла точно сказать, верила ли в нее. Однако закон не требует от подозреваемого доказывать свою невиновность; достаточно лишь разумного сомнения.

И еще Шарлотте было жалко Эжени, даже несмотря на то, что до сих пор она не испытывала особых симпатий к этой женщине. Эжени раздражала ее, олицетворяя все то, чем она сама не являлась. Но Шарлотта сознавала, что может ошибаться: возможно, Эжени вовсе не играет эту роль. Возможно, она действительно мягкая, терпеливая, наивная женщина, робкая и покорная, считающая преданность высочайшей добродетелью. Быть может, она искренне любит своего мужа.

А если Джером действительно невиновен, из этого следует, что человек, убивший Артура Уэйбурна, останется на свободе, совершив, с точки зрения Шарлотты, еще более тяжкое преступление — поскольку оно было растянутым во времени, что давало возможность одуматься и что-то изменить, — а именно, допустив, чтобы вместо него осудили и повесили Мориса Джерома. Из всех человеческих деяний это было самое непростительное. Мысль об этом так выводила Шарлотту из себя, что она в ярости до боли стискивала зубы.

И смертную казнь невозможно исправить. Что, если Джером невиновен, но это выяснится слишком поздно?