Утренний бриз

Череле, сидевший с низко опущенной головой над своей чашкой, исподлобья взглянул на русского. Череле знал, что его спутник не понимает по-чукотски, но все же опасался его. С тех пор, как его легко ранило в плечо в ту ночь, когда были убиты Берзин, Галицкий, Мальсагов и еще один каюр, Череле больше не доверял русским и ждал от них Одних неприятностей. Струков бил его по зубам, допытываясь, куда могли деться Мохов, Оттыргин и Ульвургын. Череле отвечал, что не знает, и это была правда, но Струков ему не верил. Он кричал, что Череле говорит неправду. И это больше всего изумило старого каюра. Как это человек может говорить другому неправду? Этого Череле не понимал. Жил он в Ново-Мариинске под большим страхом и очень обрадовался, когда светлобородый русский нанял его поехать в тундру на охоту. Но почему-то светлобородый Забыл про охоту, когда они выехали из Ново-Мариинска. Он стал объезжать все стойбища и расспрашивал охотников и оленеводов, не знают ли они, где находится Мохов и каюры, которые везли ревкомовцев, Никто ничего не мог ему сказать, и он Всегда сердился и кричал, что его обманывают и что он будет за этот обман наказывать. Странный человек. Зачем оленеводы станут говорить неправду? Пусть теперь он убедится, что чукчи говорили ему правду. Не отвечая на вопросы Оттыргина, Череле сказал Чумакову:

— Ты искал каюров, которые имеете со мной везли русских из Марково. Он тоже вез, это Оттыргин.

— Знаю, — умышленно небрежно отозвался Чумаков, незаметно наблюдая за Оттыргиным. Вот и отыскано то, ради чего он рыскает по тундре. «Только не надо спешить, не надо пугать птичку, — думал Чумаков. — Она сама мне все прочирикает».

— Я давно хотел встретиться с тобой или Моховым, — сказал Чумаков, едва Оттыргин кончил есть. — Я хотел вам сказать, что вам в Ново-Мариинск приезжать нельзя.

— Почему? — удивился Оттыргин.

Чумаков отставил котелок и, глядя в огонь, неторопливо рассказал Оттыргину обо всем, что произошло в Ново-Мариинске. Оттыргин сидел с опущенными плечами, не в силах шевельнуться. На него словно обрушилась гора, придавила его.

— Я ваш друг и хотел вас предупредить… — услышал он словно издалека голос Чумакова.

«Надо возвращаться, — лихорадочно думал Оттыргин. — За Наташей ехать нельзя». Коммерсанты в Ново-Мариинске убьют его, как сказал Чумаков. Что же делать?

— Где Мохов? — спросил Чумаков.

— В стойбище у горы Красного Горностая, — механически ответил Оттыргин. — Ждет Натащу. Он совсем плох.

— Что с ним? — заинтересовался Чумаков, и Оттыргин все ему рассказал.

— Наташи нет в Ново-Мариинске, — сказал Чумаков, довольный тем, что он узнал. Все складывается для него как нельзя лучше. Почти так, как он задумал. Пожалуй, даже хорошо. — Она куда-то уехала. Никто не знает куда. Наверное, бежала с Ниной Георгиевной, докторшей. Ее тоже нет в Ново-Мариинске.

Оттыргин сидел расстроенный, ошеломленный. Их маленький лагерь окружала плотная черная мгла. Вскипел чайник, захлопал крышкой, заплевался через носик в огонь. Чумаков накрошил плиточного чая, всыпал в чайник. Он отлично понимал состояние Оттыргина и знал, что теперь каюр в его руках и поступит так, как он ему скажет. Оттыргин с радостью ухватится за любое предложение. Когда они уже пили густой чай, Чумаков сказал Оттыргину:

— Вези меня к Мохову. Я помогу ему. У меня есть лекарства. Я тоже доктор немного.

— О-о! — только и мог произнести Оттыргин. Этот человек не только их друг, но еще и доктор! Оттыргина охватило нетерпение. Он торопливо допил чай.

— Поднимать упряжку?!

— Утром поедем, — остановил его Чумаков. — А сейчас спать. Забирайся в палатку к нам.

Каюру ничего не оставалось делать, как подчиниться, хотя он и был огорчен.

Оттыргин и Череле проверили упряжки. Собаки, свернувшись калачиком, спали. Люди достали свои мешки-кукули из оленьих шкур и, забравшись в них, привалились друг к другу. Каюры моментально уснули, а Чумаков лежал и думал. Сон не шел к нему. Чумаков был взволнован встречей с Оттыргиным, который рассказал ему и о казни Малкова, и о Совете в Марково. Все это надо было обдумать и действовать только наверняка, безошибочно.