Утренний бриз

Эта новость оглушила Чекмарева. Неужели то же самое произошло и в Петропавловске? Ему стало холодно и одиноко. Из аппаратной донесся возглас:

— Петропавловск слушает!

— Пройдемте, — Савельев поднялся и провел Чекмарева в аппаратную, где дежурил пожилой телеграфист с давно не бритым, апатичным лицом. Появление Чекмарева не вызвало у него любопытства. Он бесцветным голосом предложил:

— Говорите.

— Срочно прошу к аппарату председателя Камчатского губревкома, — начал Чекмарев, все еще находясь под впечатлением прочитанных радиограмм. Он назвал себя и добавил, что предстоит разговор о чрезвычайных событиях, и с облегчением услышал:

— Посылаем за товарищем Маловечкиным!

Этот ответ подсказал Василию Михайловичу, что в Петропавловске спокойно. Прошло минут двадцать. Наконец Петропавловск сообщил:

— Председатель Камчатского губревкома товарищ Маловечкин у аппарата. Докладывайте подробно.

Чекмарев уже не раз за время пути про себя произносил то, что он собирался сообщить в Петропавловск. Поэтому доложил он быстро.

— Нами получена радиограмма из Ново-Мариинска за подписью Клещина и Каморного. Где сейчас эти товарищи? — спросил Маловечкин.

— Каморный и Клещин находятся сейчас в Марково, — ответил Чекмарев. — Нам необходима ваша помощь.

— До начала навигации мы не сможем оказать вам необходимую помощь, — осторожно ответил Маловечкин, и Чекмарев понял, что Петропавловск опасается, как бы их переговоры не были перехвачены Ново-Мариинском или американцами. По этой же причине Василий Михайлович не сообщил, что на угольных копях в Ново-Мариинске имеются люди, готовые выступить против контрреволюционного Совета.

— По возможности информируйте нас о важнейших событиях в вашем уезде. Это нам крайне необходимо, — продолжал Маловечкин. — Возможен скорый приезд к вам нашего товарища.

Чекмарев облегченно перевел дыхание. С первым же пароходом, как только бухта вскроется, в Ново-Мариинск прибудет революционный отряд, и живоглоты понесут заслуженную кару. Алый флаг вновь будет реять над постом. К тому же возможен скорый приезд уполномоченного губревкома.

Вспомнив о просьбе Антона, Чекмарев попросил Маловечкина, если будет возможность, передать обо всем, что случилось в Ново-Мариинске, товарищу Роману во Владивосток.

Петропавловск немедленно откликнулся:

— У аппарата товарищ Роман. Где находится Мохов и его жена?

— В Марково, — Чекмарев растерялся от неожиданности. Или, быть может, он ослышался?

— Товарищ Роман просит передать привет Мохову и сообщить, что они скоро встретятся.

«Значит, товарища Романа можно ожидать в Марково До начала навигации!» — обрадованно думал Чекмарев. На собаках прибежит, конечно. Чекмарев не стал расспрашивать о событиях пятого апреля. Раз Петропавловск молчит об этом, Значит, так надо. Приедет товарищ Роман и обо всем расскажет, все станет ясным. Наверное, во Владивостоке стало известно о перевороте в Ново-Мариинске, и поэтому оттуда послали товарища Романа, который успел выехать в Петропавловск до выступления японцев.

Чекмарев вспомнил о Наташе. Врача в Наяхане не оказалось, так же как в Пенжино и Гижиге. «Что же делать?» Он впервые чувствовал себя совершенно бессильным. Положение ему показалось отчаянным, безвыходным, когда мелькнула маленькая надежда: «А Черепахин?» Эта мысль тут же быстро окрепла и уже казалась осуществимой. «Черепахин где-то в тундре. Недалеко от Марково. Его надо поймать». Вечером в этот же день Василий Михайлович выступил перед жителями Наяхана. После разговора с Петропавловском Чекмарев стал словно сильнее, бодрее. Нет, марковцы не одни и не забыты. С ними Петропавловск, в них верят. Их действия одобрены, им скоро окажут помощь.

Утром Чекмарев выехал в обратный путь.

2

Еще никогда не видели Рули в таком гневе. Он не скрывал его и не пытался сдерживать. Забытая им трубка давно погасла, и он только по привычке сжимал ее в кулаке. С яростно горевшими глазами быстро ходил он по комнате. Шаги его были бесшумны. Торбаса скрадывали звук. Рули походил на зверя, мечущегося в бессильной ярости. Все присутствующие в доме Тренева, кто с опасением, кто с тревогой, следили за ним. В комнате стояла тишина. У двери съежился только что вернувшийся из Марково Еремеев. Он, наслаждаясь теплом, шмыгал носом, утирал слезящиеся глаза. Это его приезд так испортил всем настроение, вернее, ответ марковцев, который ой привез.

Рули подходит к столу, с ненавистью смотрит на бумажный листок, покрытый неровными, налезающими друг на друга строчками. Только что Бирич громко и ясно прочитал бумагу, и все хорошо поняли ее содержание. Рули пальцем подтянул поближе к себе листок, уставился на него:

ПОСТАНОВЛЕНИЕ ОБЩЕГО СОБРАНИЯ ГРАЖДАН СЕЛА МАРКОВО, ОСУЖДАЮЩЕЕ РАССТРЕЛ ПЕРВЫХ СОВЕТЧИКОВ

Рули щелчком отшвырнул от себя бумажный лист и гневно воскликнул:

— Это же нам пощечина! Ваш Совет марковские коммунисты не признают! Это вызов!

— Как там написано о моих товарах? «Отобраны и распределены по самым дешевым ценам!» — Лицо Свенсона побагровело. — Грабеж! И вы ничего не можете сделать, чтобы защитить коммерсантов?!