Утро. Три цвета (СИ)

Главная же проблема была не в этом. Когда половина жизни, пожалуй даже большая половина, прожита, тяжело оказаться вот так в незнакомой стране, незнакомом городе, без родственников, друзей, коллег по работе, да, в конце концов, без соседей по подъезду, пусть не очень милых и доброжелательных, но уж зато насколько привычных, без которых и сам дом представить, кажется, невозможно.

Резкое изменение привычного уклада жизни вылилось в стойкую депрессию, чего ранее с ним никогда не случалось. На людях он ещё держался - не было другого выхода. Когда же оказывался дома, искал спасение в алкогольном забытьи. В будние дни особо не увлекался - потерять работу было совершенно невозможно, немыслимо. А вот перед выходными покупал спиртное, уединялся на кухне и напивался почти до беспамятства. Жена, обычно резко реагировавшая раньше на подобные вещи, сейчас почти не трогала его. Ей самой было невесело. Она просто закрывала дверь на кухню и в этот вечер их общение на этом заканчивалось. Он сидел, глядя в окно, на покачивающиеся на ветру ветви деревьев, такие же, как и в его городе. Почти такие же...

Он сделал себе ещё кофе. Чайник уже начал остывать и кофе получился негорячим. Он выпил его так же быстро, как и первую чашку. Вновь закурил. Мысли и воспоминания закружились перед ним. Загадочная субстанция памяти вновь перенесла его к решению, Рубиконом разделившим жизнь...

Ему было почти сорок. Он родился в этом городе и прожил тут всю жизнь. Родители же его не были местными. Когда то, много десятилетий назад, семья его матери переехала сюда, за сотни километров, из соседнего государства. В те времена отношения между странами были прекрасными и тысячи семей перемещались через границу в обе стороны в поисках лучшей жизни. Чуть позже в город приехала и семья его отца.

Прошли годы. Отец и мать выросли, встретились, затем поженились. Спустя какое-то время появился на свет и он.

С детства его воспитывал дед - отец матери. Бабушка - мать матери, умерла через пятнадцать лет после переезда, а родители отца, примерно в те же годы, стали жить в деревне, довольно далеко от их города. Дед же остался в квартире с родителями и после их свадьбы, а когда появился внук, охотно занялся его воспитанием. К тому времени он уже был пенсионером, и свободного времени у него было достаточно.

Дед воспитывал внука в соответствии со своими, в общем-то правильными представлениями о жизни: быть самостоятельным, всегда и по любому вопросу иметь своё мнение, держать по-мужски слово. Он же - внук - очень любил деда, и слушал его затаив дыхание. В их отношениях не было "сюсюкания", высокомерия, разговора "мэтра со школяром". Он с самого раннего возраста начал чувствовать себя личностью, и дед решающим образом поспособствовал этому.

А ещё дед привил ему любовь к Родине. К своей Родине, к той стране, в которой он родился, прожил большую часть жизни и из которой приехал в этот город. Он уважительно относился к государству, в котором жил сейчас но, несмотря на прошедшие десятилетия, не ассимилировал, не растворился в среде новых соплеменников. Дед любил рассказывать о своём детстве, о том, как жил в глухом, забытом Богом селе вместе со своими шестнадцатью братьями и сёстрами, из которых до совершеннолетия дожило лишь четверо. Он вспоминал о тяжёлом, с раннего детства, труде. Об одной длинной рубахе, в которой ребёнком бегал летом - штаны в раннем возрасте ещё не полагались. Рассказывал, что лишь в восемнадцать лет, отправляясь в город устраиваться рабочим на фабрику, впервые увидел поезд. И всегда в его рассказах, воспоминаниях красной нитью сквозила любовь к этому незатейливому вроде бы миру, его традициям, взаимоотношениям, жизненному укладу.

Внук внимал рассказам деда: этим рассказам не было альтернативы. Тот, "дедов" мир, оставшийся по ту сторону границы, казался естественной предтечей нынешней, уже "его" жизни. Это убеждение не поколебали ни "улица", где с детства у внука было много друзей, ни школа, в которой, естественно, воспитывался культ страны пребывания. Он любил и эту страну, свою фактическую родину, где он жил, где появился на свет. Две родины сосуществовали в его сознании в органическом единстве, он любил их, как ребёнок любит и отца и мать. В то время - счастливое время - никакого противоречия в этом не было, да и не могло быть.

Эти убеждения сохранились у него и в дальнейшем, когда он взрослел, из ребёнка превратился в юношу, а потом и в мужчину. А уж убеждения, принципы у него, спасибо деду, были железные.

Со временем он перестал нуждаться в деде, в его советах и помощи. Да и взгляды их теперь совпадали далеко не всегда. Однако, он всегда сохранял уважение к нему и, может быть, единственного по настоящему, искренне любил.