Увековечено костями

В мастерской было шесть человек. Гутри с кем-то еще склонился над разобранным мотором, разложенным на бетонном полу. Остальные играли в карты с Кинроссом за старым столом, уставленным кружками. Пепельницей служила коробка из-под пирогов, покрытая оловянной фольгой.

Все оторвались от своих занятий и уставились на нас. В лицах не было враждебности, но и дружелюбие не сквозило. Просто смотрели и ждали.

Броуди подошел к Кинроссу:

– Надо поговорить, Йен.

– Валяй.

– Наедине.

– Здесь все свои.

Кинросс открыл кисет и принялся закручивать сигарету перепачканными мазутом пальцами.

Броуди не стал спорить.

– Нам необходимо воспользоваться радио на пароме.

Кинросс облизал край папиросной бумаги, пригладил. Затем кивнул на Фрейзера.

– А что, теперь полицейских не снабжают рациями?

Фрейзер сердито уставился на него, однако промолчал.

Кинросс достал изо рта кусочек табачного листа.

– Гребаная система, да?

Я слышал тяжелое дыхание сержанта, как у рассвирепевшего быка.

– На вас бы посмотрел, когда…

– Мы просим твоей помощи, – вмешался Броуди, положив руку на плечо Фрейзеру. – Нам нужно связаться с берегом. Это очень важно, иначе мы бы не попросили.

Кинросс неспешно зажег самокрутку. Потушил спичку и бросил ее в переполненную пепельницу, затем обдумал слова Броуди, глядя на клубы голубоватого дыма.

– Попробуйте, если не лень.

– Что вы этим хотите сказать? – спросил Фрейзер.

– Из бухты сигнал не пойдет. Радио на метровом диапазоне УКВ. Надо быть в зоне прямой видимости, утесы преграждают связь.

– А если вам надо послать сигнал бедствия? – недоверчиво спросил Броуди.

Кинросс пожал плечами:

– Зачем, когда паром в бухте?

Фрейзер сжал кулаки.

– Так выйдите в море, откуда можно выйти на связь.

– Если вам так хочется поплавать в такую погоду, валяйте. Но не на моем пароме.

Броуди приставил пальцы к переносице.

– А как другие лодки?

– Все на УКВ.

– Кроме яхты господина Страчана, – подсказал один из игроков.

Гутри рассмеялся:

– Да, она напичкана новым оборудованием.

Броуди осунулся.

– Мы все равно хотели бы попробовать с парома.

Кинросс равнодушно затянулся.

– Не жалко времени, пожалуйста. – Он потушил сигарету, положил на кисет и поднялся на ноги. – Извините, парни.

– Мне все равно не везло, – сказал один из игроков, бросив карты. – Давно пора домой.

Гутри вытер руки о грязную тряпку.

– А я пойду поем.

Все принялись одеваться, а Кинросс накинул непромокаемую куртку и вышел, не придерживая дверь. От капель дождя и морских брызг воздух наполнился запахом йода. Мы шли с непокрытыми головами вдоль бухты к пристани, не замечая громадных волн. Паром пытался сорваться со швартовых, но Кинросс спокойно поднялся по раскачивающемуся трапу, и мы последовали за ним, осторожно держась за перекладины. На скользкой палубе было не легче, она непредсказуемо накренялась. Я посмотрел наверх, на антенну, дрожавшую на ветру, затем на утесы вокруг. Теперь ясно, что имел в виду Кинросс. Скалы окружали маленький залив с трех сторон, поднимаясь стеной между нами и дальним берегом.

Кинросс уже крутился вокруг радио, когда мы забились на капитанский мостик. Я прислонился к стене, так как пол тошнотворно уходил из-под ног. Из радиопередатчика доносилась мешанина диссонирующих шумов и тресков, пока Кинросс говорил в трубку, а затем тщетно ждал ответа.

– Куда ты звонишь? – спросил Броуди.

– В береговой патруль, – ответил Кинросс, не оборачиваясь. – У них самая высокая радиовышка во всем Льюисе. Если они не откликнутся, никто не откликнется.

Мы смотрели, как он пытается выйти на связь, слушая глухое шипение.

Фрейзер наблюдал за капитаном с угрюмой неприязнью.

– Вы не помните, чтобы перевозили незнакомых людей около месяца назад? – вдруг спросил он.

Броуди метнул в его сторону сердитый взгляд, но сержант не заметил. Кинросс даже не повернулся.

– Нет.

– Что нет? Не перевозили или не помните?

Кинросс оторвался от своего занятия и уставился на Фрейзера:

– Это имеет какое-то отношение к убийству?

– Просто ответьте на вопрос.

В улыбке Кинросса сквозила злоба.

– А что, если не стану?

Броуди вмешался:

– Расслабься, Йен, тебя никто не обвиняет. Мы просто пришли воспользоваться радио.

Кинросс медленно опустил трубку. Затем прислонился к раскачивавшейся переборке и сложил руки на груди.

– Вы мне скажете, что происходит?

– Вас это не касается! – прорычал Фрейзер.

– Да, но это мой паром и мой радиопередатчик. Если он вам так нужен, поделитесь, что стряслось.

– Мы пока не можем, Йен, – мягко произнес Броуди. – Но это очень важно. Поверь.

– Это наш остров. Мы имеем право знать, в чем дело.

– Согласен, и вы узнаете, обещаю.

– Когда?

Броуди вздохнул.

– Сегодня вечером. А сейчас нам надо связаться с берегом.

– И послушай, ты… – начал Фрейзер, но его заглушил голос Броуди:

– Даю тебе слово.

Кинросс стоял с каменным лицом. Затем поднялся и направился к двери.

– Ты куда? – спросил Броуди.

– Вы просили меня попытаться выйти на связь, я попытался.

– А ты не можешь продолжить?

– Нет. Если б нас кто-нибудь слышал, давно бы отозвался.

– Как насчет кораблей в море? Кто-нибудь мог бы передать сообщение за нас. И утесы не помешают, верно?