Увертюра ветра (СИ)

   Не успокоившись, но взяв себя в руки, я рывком встал и резко (пока не успел передумать), толкнул дверь. Делая вид, что ничего особенного не произошло, спокойно прошел в комнату. Кожей чувствуя заинтересованный взгляд Нэльвё и демонстративно его не замечая, подхватил одну из чересседельных сумок. Сунув в нее любопытный нос, убедился: пустая.

   Отложив сумку, я огляделся. Миринэ, конечно же, не было. И я старательно сделал вид, что искал вовсе не ее.

***

   Камелия слукавила. Нам оставалось всего ничего: разобраться с провиантом да дособирать вещи самой девушки. Чем она, собственно, сейчас и занималась, пока Нэльвё, вольготно устроившись на диване, принялся полировать меч.

   Отыскав кусок холщевины (а в нашем бедламе это удалось отнюдь не сразу), я завернул в него сыр, хлеб и отправил в сумку. Сверху умостились сухари и яблоки. Потряс флягу, проверяя, и поморщился. Вода плескалась обреченно и немножко тоскливо, на самом дне. Нужно набрать где-нибудь по дороге или вызнать, где ближайший колодец - самому придется долго искать.

   Я тоскливо огляделся, думая, кому перепоручить эту, несомненно, важную миссию, но вдруг понял, что мне совершенно нечем заняться. Так что - почему бы и нет?

   Заткнув флягу и бросив короткое:

   - Я за водой! - я толкнул дверь и легко сбежал по крыльцу. Дорожка, вившаяся по тенистому саду, разноцветной лентой ложилась под ноги. Шутливо отсалютовав, прощаясь, когда она вывела меня на узкую городскую улочку, я замер, столкнувшись с той, кого я меньше всего ожидал здесь увидеть.

   Миринэ, смущенная не меньше (а может, и больше) меня и явно жалеющая о случившемся, удерживала в поводьях троих тонконогих и изящных, но не хрупких лошадок.

   - Взамен ваших, - уцепившись не только за поводья, но и за них самих, как за повод сменить тему, сказала Миринэ - и робко, совершенно очаровательно улыбнулась.

   - Хотите их съесть? - неловко отшутился я, только что-нибудь сказать.

   - Нет, просто вы их совсем умаяли, - смутившись еще больше, ответила она. И только спустя несколько мгновений досадливо поморщилась: - Опять я не понимаю твоих шуток!

   - Неудивительно. Они на редкость дурацкие, - слабо улыбнулся я. И, спохватившись, спросил: - Где можно набрать воды?

   - Я покажу, - с готовностью предложила Миринэ.

   Правда, тут же вышла заминка: нужно было что-то делать с лошадьми. Оставленные без присмотра, они наверняка разбредутся, а искать любопытных животных по всему городу не входило в наши планы.

   Не придумав ничего лучше, Миринэ, воровато оглянувшись, торопливо привязала поводья к низкой и на вид очень хрупкой ограде. Я выразительно промолчал, строго и укоризненно поглядев на нее. Только в уголках губ пряталась улыбка.

   Ничуть не обманувшись, она улыбнулась в ответ.

   Оставив лошадей на попечение забору и совести (даже, скорее, только совести), мы неторопливо направились вниз по улице.

   - О чем ты хотела поговорить? - спросил я, нарушив молчание. Мы шли бок о бок, ничего не говоря. И я с неожиданной ясностью понял, что готов пережить еще дюжину глупых сцен, только бы вот так идти рядом.

   Миринэ встрепенулась, очнувшись от собственных мыслей, и тут же замялась, когда до нее дошел смысл вопроса.

   - Да так... - неопределенно сказала она, отводя взгляд. И обернулась ко мне, лукаво сощурившись: - А ты?

   - Я?

   - Мне сказали, что ты все утро крутился у моего дома, - легко пояснила Миринэ. В голосе ее не было и намека на улыбку, но глаза смеялись.

   - Так и сказали? - чересчур резко ответил я, словно уличенный в чем-то постыдном.

   Впрочем, нет, не постыдном: личном. Что за манера лезть в чужую жизнь! Неужели своей мало?!

   - Сказали, что elli-e Taelis гулял по городу больше часа, но дороги неизменно выводили его к одному маленькому домику с садом по улице Старых Лип. Я ошиблась? - она заглянула мне в глаза, так же весело и смешливо.

   Смеялась она не надо мной, и даже не думала высмеивать, но я чувствовал себя неловко и глупо уязвленным. И отвернулся, не выдержав ее взгляд.

   - Ни о чем.

   Нежность и уютное молчание, когда слова не нужны, развеялись, оставив напоследок очередное разочарование и глухое раздражение.

   Дальше мы шли в тишине, колкой и напряженной.

   Улочка, название которой я не запомнил, через каких-то два поворота вывела нас в маленький скверик, в сердце которого бил ключ.

   Когда я наклонился, чтобы набрать воды, из дрожащей серебряной глади на меня глянул незнакомец, усталый и хмурый. Время, прошедшее для него, отразилось на лице печатью прожитых лет и перенесенных невзгод. Ярко-зеленые глаза поблекли, волосы, и без того приглушенно-рыжие, выцвели до невнятно-русого. Вокруг губ залегли жесткие складки, а сами они истончились, словно их хозяин постоянно поджимал их.

   Фляга едва не выскользнула из моих рук, когда я встретился с его тяжелым взглядом. Мгновенный испуг отразился на лице, уже снова моем, а не его, в воде, как в зеркале - и наваждение развеялось.

   Я зачерпнул воду, искристо-серебряную, родниковую, ключом бьющую из-под земли дрожащей рукой. И, не оглядываясь, зашагал обратно, к ждущей меня у поворота обратно Миринэ.