Увертюра ветра (СИ)

   - Вчерашний, - пояснил Нэльвё, лукаво улыбаясь. - Тот, что наша благородная кузнецу пожаловала.

   - Отобрал? - мрачнея на глазах, спросил я.

   Он расхохотался:

   - Обижаешь! Проку ему с того злата, да еще после того, как он узнал, кого отчихвостил! - и, поняв, что я не собираюсь разделять его веселье, уже серьезно повторил: - Толку ему с того злата, когда жена уже месяц с болезнью слегла, а лечить ее некому. Выходил я его благоверную, так он мне со слезами этот злат втюхал! На, говорит, добрый человек, забирай! - со смехом процитировал Нэльвё. - Ну, я и забрал. И ведь не просил ничего, он сам предложил.

   Я недоверчиво вздернул брови. Нэльвё проявлял удивительную доброту... Я бы сказал, подозрительную.

   "Заразное это, что ли? Неужто отповедь Камелии его так встряхнула?" - рассеянно подумал я, безуспешно пытаясь натянуть рубашку: все никак не мог попасть в нужный рукав.

   - Хозяйка пирожки печет, - меж тем сообщил Отрекшийся, продолжая мучить бедный колосок. - Нас зовет. И соню эту... благородную.

   Я надивиться не мог настроению Нэльвё, гадая, в чем же причина редкого благодушия и добродетели. Слепо нащупав ботинки, я натянул их и зашнуровал, отчаянно зевая и норовя пропустить нужный крючок. В голове крутилась какая-то мысль, но я никак не мог ухватить ее за хвост.

   А!

   - Ты не говорил с деревенскими о лошадях? - спросил я скорее для отмашки (и слабо надеясь пролить свет на оставшиеся за утренние кадром блуждания Нэльвё). Мне в принципе не верилось, что наш thas-Elv'inor способен на общественную деятельность.

   Но зародившийся день полнился чудесами и удивительными событиями.

   Отрекшийся кивнул:

   - Да, с нашими гостеприимными хозяевами. Поймал главу семейства по утреннему холодку, пока он дрова рубил, и вежливо полюбопытствовал, как да чего. Он не очень-то хотел мне помогать, но, - Нэльвё развел руками, - я был очень убедителен. Любезный хозяин обещался разузнать, нет ли у кого лошадок на продажу, и после обеда сообщить.

   Я, так и замерший за завязыванием шнурков, встрепенулся и только покачал головой, вернувшись к прерванному занятию.

   - А чего ты вскочил-то так рано? - не выдержал я и задал давно терзающий меня вопрос.

   Нэльвё лишь загадочно улыбнулся. Я не стал настаивать на ответе, и, перебросив ему чуть не забытую монетку, первый отправился в увлекательное путешествие ползком по чердаку, а после - по пружинящей лестнице.

   Пирожки, хоть и заурядные - с мясом и капустой, луком и яйцом - оказались на диво вкусными. Мы уплетали простое угощение за обе щеки, готовые за такой откуп даже мириться с занудными речами почтенной матроны, отчего-то решившей, что гостей надо непременно развлечь "светским разговором". Естественно, получалось у нее это из рук вон плохо, но сытное благодушие и вежливость заставляли нас стоически терпеть ее общество.

   Завтрак закончился приходом хозяина. Он, хмуро зыркая на Нэльвё, пробубнил, что нашел лошадей. Мы торопливо подхватились с мест, от души раскланявшись с щедрой хозяюшкой, несколько сдержанно - с ее навязчивой матерью, и поспешили за нетерпеливо топчущемся у порога супругом.

   Скрипнула дверь в залитый полуденным золотом двор. Солнце, уже по-летнему жаркое, но сохранившее весеннюю нежность прикосновений, озорными зайчиками скакало по светло-зеленым листочкам, бороздило золотой вязью причудливую роспись теней и слепило глаза.

   Сквозь мечущийся в глазах калейдоскоп пятен я не сразу разглядел лошадей. Самые обычные - невысокие, с массивными и грубоватыми чертами тягловых крестьянских сивок и темными влажными глазами. Единственное, что в них поражало - полнейшее равнодушие ко всему, кроме цветущих под окном приютившего нас дома настурций.

   - Вы хотите сказать, что они нам подойдут? - возмущению Нэльвё не было предела. Под его полыхающим огнем взором хозяину, посмевшему предложить столь неказистый товар, вероятно, следовало уже затягивать петлю на шее, а лошадкам - похорошеть до альриньярских скакунов, пегих и тонкостанных. - Да они хоть раз под седлом ездили или только тягло таскали?!

   - Какие есть, господин.

   В голосе хозяина не было ни тени уважения или боязни. И это вызывало у меня опасения, а у Отрекшегося еще большее раздражение.

   "Хватит! - громко подумал я. Очень громко и очень прицельно. - Какая разница, как выглядят эти несчастные лошади? Было бы куда ехать! Переживут в Ильмере как-нибудь наше недостойное появление".

   - Прошу прощения, но маловероятно, что мы найдем здесь лошадей, подходящих столь высоким требованиям, - вслух добавил я, холодно и официально. - Странно было бы ожидать породистых скакунов у крестьян, не правда ли?

   - Добрый день! - прозвенел переливчатым колокольчиком высокий голосок Камелии. - Ой... лошадки!

   Восхищение столь явственно проступило в голосе Высочайшей леди, что Нэльвё, скрипя зубами, был вынужден прикусить язык и готовую сорваться с него пакость.