Увертюра ветра (СИ)

   - "Заслужили"? - тихо спросил Повелитель. И продолжил, гораздо громче, гораздо жестче и с ядовитой издевкой. Иришь впервые слышала эмоции в его голосе. Не приглушенные, тщательно скрываемые и подавляемые, а настоящие, яркие и живые. - Кто же именно заслужил, моя леди?

   Тьма вырвалась, вылилась в мир - и воздух заледенел. Иришь не могла ее видеть, но чувствовала ее холодное дыхание, неторопливые шаги и ласковые прикосновения-порывы ветра. То же злого. Тьма обвивалась вокруг нее, медленно, плотно, неотвратимо, нежно обнимая и удушая. Она чувствовала ее страха, и играла в кошки-мышки, наслаждаясь каждым мгновением.

   - Быть может, - продолжал Эрелайн, и голос его набирал глубину и громкость. - Мой отец? Возглавивший борьбу против антерийской экспансии, удержавший сумеречных за порогом, хотя это было почти невозможно? Отец, объединивший Зеленые Холмы, выковавший корону из железа и крови и преподнесший ее вашему отцу, леди, несмотря на тысячелетнюю вражду между нашими домами, только потому, что он был достоин?! Это его достойная награда?!

   Он уже не говорил: кричал на нее, испуганную, растерянную, с сердцем, разрывающимся от страха. Иришь почти слышала шепотки и смешки обнимающей, легонько гладящей ее тьмы. Как верный пес, верная гончая.

   "Только попроси, выпусти нас... и мы уничтожим твоих врагов, разорвем в клочья, выпьем их жизнь... если сможешь удержать нас. А нет - умрешь сам".

   - Или, может быть, моя мать?! Целительница от рождения, одаренная Волей, она могла помочь даже тем, кто был обречен; могла выцарапать из объятий смерти! Говорили, что в ней воплотился весь свет этого мира, и звали дарующей жизнь! И чем отплатили ей боги и люди? Смертью и чудовищем-сыном - единственным, кого она не могла, не смогла бы спасти, никогда! А может, моя сестра, жестоко растерзанная в ту же ночь? В чем ее преступление, "принцесса"?! Вы думаете, она знала о чем-то?! Или была хуже вас? Ей так же хотелось танцевать на балах, ей так же хотелось жить - но те, вроде вас, решили иначе.

   Иришь задыхалась в объятиях тьмы. На ресницах дрожали слезинки, и никак не могли сорваться: она боялась шелохнуться.

   - А может, прислуга, перебитая в эту ночь? И верные гвардейцы, поклявшиеся жизнь сложить за Повелителя? Какое преступление, леди: верность и честь! Вы правы, достойная награда! Только глупцы придерживаются их. И эти глупцы умирают. Так кто заслужил это, моя леди?! Кто?! Кого покарала Воля той весенней ночью? И почему жив я?! Отвечайте! - рявкнул он, и тугие путы на шее затянулись. Свет померк.

   Иришь, не смея противиться воле Эрелайна и не видя ничего, кроме его глаз, тихо шепнула, но пересохшие губы едва шелохнулись, не выдохнув ни звука. В глазах темнело, и лишь взгляд, его взгляд - холодный, жестокий, ненавидящий и отчаянный - жег ее сквозь застилавший глаза мрак. Слезы сорвались с ресниц и скатились по щеке соленой тускло блеснувшей искоркой-дорожкой.

   Повелитель вдруг замер, осекшись. Тьма, плещущаяся в его глазах, исчезла, утонув в сумрачной глубине. И тут же путы, захлестнувшие ее шею, сдавившие грудь исчезли.

   Эрелайн побледнел, пошатнулся и на нетвердых ногах шагнул прочь. Заслонил лицо рукой, ссутулился, еще страшнее, чем до того, и замер ледяным изваянием.

   Иришь вздохнула полной грудью, не веря, что жива. Шея, обожженное клинком из драконьего пламени и сжимаемое тьмой, пылала. Дышать было больно, просто невыносимо, - но прекрасно. Ночной воздух никогда еще не был так свеж, а лесные цветы - так сладки.

   Слабость и дурнота накатывали удушающими волнами - последствия страха. Она не могла шевельнуть даже пальцем - это ничтожное действие требовало невозможных усилий. Она закрыла глаза, не в силах бороться с потяжелевшими веками. Но тут же перед ее внутренним взором восстал образ Эрелайна, его взгляд, пылающий тьмой... но он вызывал уже не страх, не ужас, а невыносимый стыд. Что она несла и как жестока была! Злость и отчаяние захлестнула Иришь, злость на себя. Она жгла глаза сухими слезами, а стыд испепелял сердце. Ненавидеть его она не могла, прекрасно понимая, что получила по заслугам. Глупая, капризная, избалованная "принцесса"...

   Ржание коней привлекло ее и выдернуло из омута мыслей. Иришь распахнула глаза и увидела, как на поляну влетели трое всадников. Эрелайн даже не поднял головы. Он держал в руках меч, драконью сталь, и пытался увидеть что-то в сотканном из мрака клинке.

   - Повелитель! - воскликнула единственная всадница в кавалькаде, только подъезжая и не видя их. Заметив, она другим, изменившимся голосом прошипела что-то сквозь зубы, и окликнула его, не реагирующего на происходящее и странно смотрящего в тьму лезвия, еще раз: - Повелитель! Вы целы?

   Эрелайн медленно выпрямился, по-прежнему не сводя взгляда от стискиваемого до боли меча.

   - Повелитель!

   - Да, Сэйна, - тихо сказал он голосом, в котором уже точно не было ничего человеческого... и ничего живого. Пустой голос.