Увидеть Париж – и жить

Себастьян был безумно счастлив, когда мы вернулись в нашу квартирку с сокровищем, завернутым в одеяльце. Но потом начались суровые будни. Муж работал, мне было некому помочь с малышкой, я стала ужасно уставать. У меня начались нервные срывы. И я не выдержала. Одной ночью я ушла, оставив записку, что я люблю Себастьяна и нашу дочь, но не могу больше так, прошу прощения и ухожу.

Я вернулась к мадам Жюстин, но она не взяла меня, сказав, что фигура испорчена после родов и на мое место уже взяли молодую девочку. Она посоветовала мне возвращаться к дочери, со своей всегдашней мудрой, загадочной улыбкой. Но моя подруга Мари посоветовала мне салон Вероники «для леди, кому за…». Они обслуживали эксклюзивных клиентов.

Вероника, худая, очень красивая женщина лет сорока, сразу предложила мне остаться. Она сказала, что видит во мне огромный потенциал. У меня началась в каком-то смысле другая жизнь, это был один из самых дорогих салонов в Париже. Я поселилась в прекрасной отдельной квартире в центре города. Появились эксклюзивные клиенты, в том числе женщины. Я забывала обо всем в омуте удовольствий. Мне хотелось перестать чувствовать горечь и тягость повседневной жизни, которые могли убить меня. Вот способ забыть о проблемах, о грусти, о тоске, – думала я, наливая себе шампанское и отдаваясь страсти снова и снова. Я с детства боялась серости, скандалов, которые были у моих родителей, чего-то такого, что происходит с человеком, когда он остается дома один, и ему некуда спешить, и уже ничего не должно произойти. И у него появляется смутное и страшное ощущение, что годы прошли совсем не так, как хотелось бы, и ничего не сбылось. Мои родители считали, что их жизнь не удалась, и это меня когда-то в детстве очень расстраивало. Я так хотела, чтобы у меня все было по-другому. Красивая жизнь, наслаждения – все подсознательно стремятся к этому, но не все имеют смелость позволить себе играть по своим правилам.

Конечно, были и неприятности с полицией и грязные истории. Я иногда вспоминала о дочери, хотела вернуться к ней, но потом думала, что бывший муж ни за что ее не бросит. Я плакала и боялась, что он не простит меня никогда. Мой образ жизни затягивал. Но в какой-то момент я поняла, что моя душа скоро разорвется на части, если я не изменю что-то. Моей дочери должно было исполниться пять лет. И я пошла туда, где мы раньше жили с мужем, в день ее рожденья. Я позвонила в дверь, представилась подругой Себастьяна, мне открыла дверь незнакомая пожилая женщина. И я увидела, как они сидят за праздничным столом, моя доченька так выросла, стала красавицей, – на глаза Женевьевы навернулись слезы. – Я услышала, как она назвала мамой незнакомую молодую женщину. Я остановилась в дверях как вкопанная, Себастьян вышел ко мне и потребовал, чтобы я уходила. Это было ужасно, я шла по улице, как одинокая, потерянная кошка. Задыхаясь от рыданий, я чувствовала страшное одиночество, тоску и боль. Ты когда-нибудь чувствовала, что ты одна, и весь мир – это лишь сборище жестоких и черствых людей? Ветер, небо и море враждебны тебе. Вся природа к тебе равнодушна. Есть ли такие ошибки, которые нельзя простить? Мои грехи просто ужасны. Себастьян не простил меня, он сейчас разводится со своей нынешней женой, я назначала ему несколько встреч. У меня были настоящие истерики, я плакала, вставала перед ним на колени, но он был непреклонен. Я стала тайно следить за дочерью, бросила работу, у меня осталось несколько друзей, которые мне помогали. Но потом я стала много пить, опустилась, впала в депрессию, люди отвернулись от меня. И как-то меня избили и выбросили из окна второго этажа во время пьяной драки на вечеринке. Так я получила травму позвоночника. Лариса, понимаешь, целых два года, два ужасных года, я пыталась встретиться с дочерью. Я проклинала тот день, когда ушла из дома. Но, с другой стороны, я не могу стать домохозяйкой, запереть себя в четырех стенах – это смерть. Что же мне делать? Мужчины стали говорить мне, что я стала холодной. Да, наверно, от депрессии, я перестала получать удовольствие, экстаз, ради которого прежде жила. Другие девушки симулировали оргазм, а я действительно испытывала его почти каждый раз. Я думала, что в этом экстазе, когда весь мир сосредоточен внутри тебя, когда небо рассыпается тысячами огней и становится неважно, какое страшное зло творится вокруг на земле, это и есть жизнь. С Себастьяном у меня такое было только в первые несколько раз, а потом все пропало, я стала холодна к нему, я не могла заставить себя любить его, хотя раньше у меня всегда удавалось с сотнями незнакомых людей. Отчасти из-за этого я оставила его. Мне казалось, что я не смогу жить без экстаза, без полета, без страсти. А теперь мне иногда кажется, что это не главное. Ведь люди находят смысл в чем-то другом, но в чем?