Ужас Иннсвича

Теперь у меня было всё.

— Тогда почему ты плачешь, Мэри? — спросил я.

— Фостер! Подумай сам! История Лавкрафта — правда, и я живу прямо посреди неё.

— То, что Зейлен мне не сказал, я понял сам.

— Боже, Фостер! Зейлен является причиной того, что чистокровные вышли на охоту. Они охотятся… за тобой.

— Когда я был в старом Иннсвич-Пойнте сегодня ночью, я был вынужден застрелить одного из их реанимированных, это была проститутка Зейлена, — сказал я ей, затем вспомнил самый тревожный момент. — Но, на самом деле я её не убивал, потому что она уже была мертва. Но, мой выстрел задержал её достаточно, чтобы я мог сбежать. Вполне возможно, что один или несколько чистокровных видели или слышали это, и ещё более вероятно, что Кэндис сообщила им обо мне сразу после того, как я сбежал.

— Причина не в этом, Фостер, — продолжила она, прижимая руку к животу, как бы смущаясь. — Это из-за Зейлена охота за тобой началась гораздо раньше. Их «часовые» повсюду. Каждый горожанин отчитывается перед Советом. И некоторые из них, как Кэндис, уже физически мертвы. Один из них подслушал рассказ Зейлена о туннелях под набережной Иннсвич-Пойнта. Никто не должен знать о них, Фостер. Это один из величайших секретов, так что любой, кто о них узнает… подлежит уничтожению.

Это было спорно, хотя я должен был вспомнить историю Лавкрафта. В ней даже самые тихие шепоты были подслушаны если не деградировавшими горожанами, то самими Глубоководными, чьи слуховые способности были сверхчувствительными. Но теперь, когда я собрал все данные в одно целое, первостепенная точка столкнулась с моими дедуктивными способностями:

— Я так понимаю, в твоём доме небезопасно. Мы должны немедленно уходить.

— Они не придут сюда, Фостер, — сказала Мэри, опустив глаза. — Один из их лидеров… полюбил меня.

— Тебе не нужно стыдиться, — заверил я её. — Зейлен упоминал об этом. Он называл их «Иерархами», но он также упомянул, что половые сношения, даже среди Иерархов, категорически запрещены по их новым законам. Я также знаю, что причина, по которой пощадили твоего брата и отчима, состоит в любви этого государя к тебе.

Она хотела что-то сказать, но затем с гримасой боли наклонилась вперёд.

— Мэри! Тебе больно?

— Нет, нет, всё в порядке. Мне просто нужно немного отдохнуть, — она протянула руку, — помоги мне, Фостер, добраться до кровати.

Я очень осторожно помог ей; она выглядела измученной и одновременно страдающей. Взгляд на «кровать» заставил меня поморщиться, ибо она представляла из себя матрас, набитый соломой. Если нам повезёт, то завтра она будет спать в НАСТОЯЩЕЙ постели, вероятно, впервые в своей ужасной жизни.

Счастливый вздох слетел с её губ.

— Так гораздо лучше, Фостер. Спасибо тебе. Доктор Анструтер сказал, что я рожу примерно через неделю или около того.

— Анструтер, — произнёс я. — Я видел его работы. Я так понимаю, он старший член Совета Олмстеда.

Мэри кивнула.

— Это он здесь всем заправляет для них.

— Я должен был догадаться.

Она легла на спину, успокоилась и — я молю Бога — изгнала из своего усталого сознания нечестивый поход на озеро.

— Вот, Фостер, — пробормотала она, взяла мою руку и положила в центр своего раздутого живота. — Почувствуй жизнь внутри меня.

Я сделал это с большим удивлением.

Благословение, — подумал я. — Каждая жизнь — это благословение…

— Я бы очень хотела оставить его себе, — прошептала она. На её глаза навернулись слёзы. — Я бы всё отдала ради этого…

— Ты сохранишь его, Мэри, клянусь тебе. — Огромный кусок плоти под оккультным одеянием, казалось, пульсировал жаром. — Ты останешься здесь, а я вернусь к Ондердонку за машиной. Меньше, чем через час я увезу вас с Уолтером отсюда, в безопасность моего поместья в Провиденсе…

— Ты не понимаешь, — разочарованно простонала она. — Если я попытаюсь сбежать, они придут за мной. Никто из города не может покинуть его.

— Посмотрим, — ответил я, помня о том, что Зейлен рассказывал о судьбах беглецов. — Предоставь это мне. Я отвезу тебя в безопасное место или умру, пытаясь.

Когда она посмотрела на меня, я заметил в её глазах что-то, что могло быть только отчаянной радостью надежды.

— Я люблю тебя ещё больше за то, что ты хочешь сделать это для нас. Но я не могу тебе этого позволить. Мы никогда не выберемся отсюда.

— Я готов рискнуть, — сказал я ей без малейших колебаний. — Неужели ты не хочешь воспользоваться шансом, чтобы Уолтер прожил хорошую жизнь и ходил в хорошую школу вместе с другими детьми? Неужели ты не воспользуешься шансом, — я на мгновение погладил её живот, — чтобы дать этому нерождённому ребёнку возможность жить и созерцать красоту мира, и спасти его от богохульной смерти, которая ждёт его в противном случае?

Она всхлипнула, сглотнула и кивнула.

— Да! Я воспользуюсь этим шансом! Даже если мы все умрём, по крайней мере, я умру, пытаясь и рядом с тобой…

— Подожди здесь, — сказал я, задыхаясь. — Я скоро вернусь, — и затем я вышел из дома и вернулся в лунную ночь.