«Ужас Мой пошлю пред тобою». Религиозное насилие в глобальном масштабе

На момент нашей беседы Абухалима еще надеялся, что сможет опротестовать приговор, и поэтому избегал вдаваться в детали суда и самого взрыва. Он утверждал, что абсолютно невиновен, и потом повторял то же самое в письмах. Более того, он почти никогда не говорил с журналистами или учеными якобы из опасения, что его слова исказят или что он окажется «по ошибке замешан» в преступлениях, из‐за которых оказался в тюрьме. Особенно упорно он отвергал обвинения в том, что прямо соучаствовал в подрыве Всемирного торгового центра, за что и получил срок. Абухалима поведал мне о драматической минуте в суде, когда единственного свидетеля обвинения, способного подтвердить его причастность – это был заправщик из Нью-Джерси, несший дежурство, когда экипаж грузовика со взрывчаткой пополнял запасы бензина, – попросили оглядеться по сторонам и сказать, видит ли он высокого рыжего человека, которого видел в ту ночь. Но вместо того, чтобы указать на Абухалиму, заправщик, к немалому удивлению аудитории, ткнул пальцем в одного из присяжных, сказав, что тот был «похож на него»[164]. Поэтому у Абухалимы были причины считать, что улик против него имеется всего ничего, и вполне понятно, что он не хотел обсуждать ни сам взрыв, ни происходившее до или после него. Чтобы увериться в точности цитат, он настоял, чтобы я записывал все наши разговоры на пленку и отправил ему на одобрение копию расшифровки до использования ее в книге. Никаких исправлений он, правда, так и не внес.

Несмотря на внутренние ограничения, что говорить, а что нет, Абухалима весьма красноречиво высказался на тему, которую мне хотелось с ним обсудить, а именно о роли ислама в общественной жизни и его неуклонно растущем политическом влиянии. Кроме того, он охотно рассуждал о терроризме в целом, и в том числе о подрыве федерального здания в Оклахома-Сити. Терри Николс, один из обвиняемых по делу, предстал перед судом как раз на момент нашего второго интервью, и в ответ на мои вопросы Абухалима коснулся того, как продвигается судебный процесс, и помог мне понять, зачем было кому-то устраивать такой взрыв.

«У них была важная, чрезвычайно важная причина», – поведал Абухалима, будто предвосхищая мои возражения, что здание взорвали-де просто так или чтобы сделать абстрактное символическое заявление. Рассуждая об обвиняемых – Тимоти Маквее и Терри Николсе, – Абухалима заявил, что «у них была определенная цель: понимаете, им нужно было кое-чего достичь». «И что же это за цель?» – поинтересовался я. По словам Абухалимы, «они хотели достучаться до правительства и дать понять, что они не потерпят, чтобы оно так обращалось с собственными гражданами»[165]

.

«Считаете ли вы этот взрыв терактом?» – спросил я. На минуту задумавшись, Абухалима ответил, что само понятие терроризма – это «сплошная путаница», поскольку зарезервировано за случаями насилия, которые кому-то не по нутру – или, по его словам, за теми случаями, на которые навесили такой ярлык в СМИ.

«А что насчет американских властей? – поинтересовался у меня Абухалима. – Как они-то оправдывают свои бомбежки и убийства безвинных людей, которые совершаются прямо или косвенно, тайно или в открытую? Они убивают людей по всему миру, и ежедневно: так было раньше, так есть и так будет завтра. Как бы вы это назвали?» Следом за этим он заявил, что США относятся к миру «как террористы»: якобы они пытаются «терроризировать народы», «ослаблять их», внушить им, что «они – пустое место» и «должны за ними следовать». При этом он подразумевал, что международный политический и экономический контроль во всем разнообразии его форм также можно считать терроризмом, и даже привел ряд примеров, доказывавших, по его мнению, что Америка использует силу для убийства случайных невинных людей.

«Взять хотя бы Японию, – сказал Абухалима, вспомнив о ядерных бомбах. – Эти снаряды, знаете ли, погубили куда больше, чем двести тысяч». Может, это просто случайность, но названное им число убитых в Хиросиме и Нагасаки совпало с возможным числом убитых во Всемирном торговом центре в 1993‐м – именно столько человек погибло бы, если бы он и его товарищи разместили взрывчатку иначе и обе башни бы рухнули сразу, как и планировалось, а не как получилось 11 сентября, когда тысячи людей успели бежать, а здания рухнули спустя приблизительно час после атаки.

Значит, теракт в Оклахома-Сити был ответом на терроризм со стороны властей? «Именно, – подтвердил Абухалима. – Если они, эти парни, кем бы они ни были, которые якобы совершили этот взрыв в Оклахома-Сити, если они считают, что правительство незаконно напало на тех людей в Уэйко, то должны же они как-то отреагировать. И они это сделали – на свой манер», – с нажимом повторил он, имея в виду, что взрыв в Оклахома-Сити был поэтому морально оправданным.

«И все-таки, – уточнил я, чтобы поместить подрыв федерального здания в какой-никакой контекст, – ведь они убили много невинных людей, а что в итоге изменилось? Ничего».

«Но правительство, говорю же, по крайней мере уловило посыл», – ответил Абухалима.