Уже почти охота или когда сытый спит спокойно (СИ)

Первый же полноценный свидетель - это шебутная бабка Матрёна. Она, чтобы быть самой первой, как-то с первыми лучами отправилась в лес за кульбиками (грибами такими сопливыми). Чего уж она в это утро так вдруг забеспокоилась - не понятно: эти грибы всё равно почти никто в деревне не собирает по причине невозможной их горести и потому большой возни с ними. Разве что, Алик-пожарный иногда собирает их для своего какого-то кавказского блюда, после которого он ходит по деревне целую неделю в бурке и папахе с огромным кинжалом на поясе и воинственным выражением на лице. В этот период ни бабы, ни самогон, ни пожары его не интересуют, а интересуют только те, кого хотел бы он прирезать, как баранов. Эти же интересующие его жертвы и не только они, не мешкая, хоронятся на всю неделю в погребах или подполах. Но проходит неделя, и Алик-пожарный становится прежним - простым и любвеобильным тамадой.

Но вернёмся к бабке Матрёне. Итак, ей отчего-то вдруг сбрендило пойти с первыми лучами за кульбиками, и она попёрлась. Забравшись на пригорок, на котором дом мужика, она зачем-то заглянула за забор и вдруг увидела его во всём первозданном колорите, справляющим малую нужду прямо с крыльца. В отличие от Одноглазого Джорджа, ей не стало не по себе, а наоборот, она тут же подпрыгнула вплотную к забору, прищурилась в щёлочку и даже позабыла о своих любимых кульбиках - так заинтересовало её это зрелище! А после того, как этот мужик, сделав дело, скрылся в доме, она побежала обратно домой. Да, делая кульбиты по дороге, упала пару раз, отчего покарябала нос, про который потом всем говорила, что это мизгирь ночью её пощекотал. А про мужика вообще никому словом не обмолвилась, только все заметили, что она с того дня стала теряться везде, к примеру, в бане перестала находить выход, потому много раз её уже вытаскивали угоревшей или, к примеру, из церкви всё норовит выйти через алтарь, потому батюшка стал привязывать её к батарее.

Последний полноценный свидетель - молодой парень Оглобля - это так зовут его. Отчего уж его так зовут точно не знаю. Наверное, от того, что у него правая рука гораздо длиннее, шире и тяжелее левой. Она одна всегда перевешивает всю его левую половину тела, потому он всегда ходит направо, даже когда очень нужно ему налево, к примеру, когда единственный поворот налево, а направо обрыв в реку, он всё равно поворачивает направо, со всеми вытекающими, к сожалению, отсюда последствиями. Так вот, как-то особенно жарким днём он особенно право-каруселил по деревне и вдруг в какой-то момент оказался у забора этого мужика. Глянул он на очередном вираже за забор, а там этот мужик стоит посреди двора и тужится. "Всё ту-ужится и ту-ужится..." - рассказывал потом Оглобля всем. - "Ну и что?" - спрашивали его все заинтересованно. - "Ничего. Всё ту-у-ужится и ту-у-ужится..." - "Ну, а потом-то что?" - "А потом я не видел - меня развернуло, и я под пригорок полетел, вон, лоб до сих пор не заживает..."

В общем-то, вот и все сведения об этом мужике. От себя лично добавлю лишь то, что он единственный в этой деревеньке всегда сытый, поскольку, в его самом большом и с виду самом добротном хозяйстве всегда мычание, хрюканье, гоготанье, кукареканье, с очень аппетитными запахами в отличие от всех остальных хозяйств в деревне.

Да, я с удовольствием всегда наблюдаю за этой деревенькой. И, что греха таить, с удовольствием подсматриваю за её народом, да подслушиваю его. Вот как сейчас этой лунной ночью...

II

А сейчас все спят. Все беззубые свистят во сне, а все бородачи рычат или храпят, хотя и бабы некоторые тоже хорошо храпят, вон, бабка Матрёна храпит так, что извёстка с потолка сыпется! Но в основном бабы сопят в свои дырочки.

Все спят крепко - это такая особенность здешнего народа, но некоторые спят хоть и крепко, но не спокойно - бьются, кричат, даже кидаются на стены. Вон, к примеру, главный пастух деревни Николаша с маленькой сизой головкой, который в эту ночь почему-то спит в картофельных грядках. Вот он часто кидается на стены - кинется, впечатается, оставит свой трафарет, иногда бывает, что и кровавый, и падает тут же, продолжая что-то орать. Вот и сейчас орёт, хотя это ему делать очень неудобно, потому как лицо его уткнуто в грядку. Ещё и машет руками, словно плывёт в цветущих волнах ботвы. Что же он орёт... А, вот что: "Донька, костылём ему в рог, петуху гамбургскому!" - Интересно, что же ему снится? Наверное, что-то профессиональное. В эту ночь он хоть не кидается на стену. Видимо, от того, что её нет рядом. А вон, к примеру, баба со шрамом на переносице: она всё время притрагивается кулаком к стене, вроде, не сильно, а люстра шатается. Кажется, это подруга Одноглазого Джорджа... Точно, она самая - Буря. Тоже что-то кричит. Что же она кричит... А, вот что: "Жмут хари! Жарь хобот, Джордж!" - Тоже интересно. Может, что-то про дикий Запад или что-то об африканских саваннах (она вообще любит всё экзотическое, как я заметил)...