Уже почти охота или когда сытый спит спокойно (СИ)

Да, спят... Кто-то спит с клопами, кто-то с мухами и комарами, а какой-то мужик спит с петушком и курочками в курятнике. Кто же это... А, это Джордж Одноглазый (что-то сегодня ему много внимания). Наверное, предсказывал что-то в курятнике петушку, а потом обмыли вместе, а подняться-то, видимо, не смог. Петуху-то наплевать - он в своей стихии, а вот Джорджу до своей... Да, всё-таки тяжёлая и изнурительная у него работа!

В основном все спят со своими грелками во весь рост, но кто-то спит не со своими, а соседскими, молодыми и красивыми. Их, конечно, можно понять. Но есть и такие, которые спят так, сами по себе. Вон, к примеру, Лебедь, как он сам себя называет. Это местный поэт. Я слышал как-то одно его произведение, которое он читал, почему-то, быку. Наверное, просто всем было некогда его слушать в этот момент, а тут бык как всегда вразвалочку проходил мимо... Стихотворение было длинное, потому бык вначале перестал жевать, слушая поэта, потом перестал шевелить ушами, потом упал перед творцом на колени, а потом и вовсе набок. Наверное, стихотворение его сразило наповал. Я же, к сожалению, расслышал только последнее его четверостишие:

А я поэт, чего же боле?

Что я могу ещё сказать?

Да, ни хера! Пойду я в поле,

В широко поле, в душу мать!

Вот. Ну, а что я могу здесь сказать? Да, в общем-то тоже ничего. После этого последнего четырёхстишия, уже лежащий на боку бык сказал ему: "Иди!" - И поэт пошёл, а бык копыта отбросил. К счастью, его всё-таки смогли привести в чувства, но от пережитого, видимо, эстетического потрясения, он позабыл, как обхаживать коров. Это для деревни была катастрофа, потому его заново всей деревней этому долго и самоотверженно обучали, не смотря на отчаянное и опасное для жизни сопротивление коров. Достаточно сказать, что Одноглазый Джордж (действительно, очень сегодня популярный) именно в этой деревенской эпопее и лишился своего глаза, когда полез на корову почему-то спереди, да зацепился глазом за рог. А когда его отцепили, он объявил себя ясновидящим. В общем, у него простая и логичная история.

А быка всё-таки обучили заново, но здесь с коровами начались проблемы: они, видимо, от полученного стресса перестали давать молоко. Их, естественно, тоже долго всей деревней не менее самоотверженно этому заново обучали. Особенно здесь старались бабка Матрёна и Оглобля, хотя Оглобля и редко попадал на коров, всё получалось у него в столбы да канавы, но он не сдавался и очень старался. Зато бабка Матрёна коровам и рассказывала, и показывала, да так натурально, так проникновенно, что коровы даже плакали! При этом она им что-то ещё по секрету шептала в ушки и щекотала всем вымя. Короче, коровы, пережив очередной апокалипсис, вдруг брызнули накопившемся молоком, да так лихо, что только вёдра успевали подставлять! Сейчас их даже доить не надо: молоко льётся сразу, как только им пощекочешь вымя.

Что характерно, поэт этот, Лебедь, как вернулся с поля, так сразу и затихарился у себя в доме, и во всех обучениях участия не принимал - боялся, что станет живым обучающим экспонатом. Потому, все стали его называть не Лебедем, а Страусом, дескать, натворил дел, а харю свою поэтическую спрятал! Надо заметить, что и раньше все его не очень жаловали как поэта и никогда не называли Лебедем. Да и почему, собственно, Лебедь? На самом деле, история присвоения себе этого имени, характеризует поэта, как философа и бунтаря. А история проста: где-то в поле, как рассказывает он (поле у него вообще любимая тема), он услышал, что лебеди самые бесполезные, но самые утончённые птицы. И, как он признаётся, его очень больно между ног зацепило слово "бесполезные", зато окрылило слово "утончённые", и, паря в гордом одиночестве, он решил стать пусть самым бесполезным, но зато самым утончённым поэтом - так сказать, Лебедем от поэзии! Долго он парил в тот день возвышенно по полю, стараясь не замечать презрительную боль между ног. Только уже ночью, ложась спать, он заметил маленького крысёнка, вцепившегося зубами за болтающийся между ногами орган. Слава богу, крысёнок уже давно был в обмороке и вреда практически никакого не причинил.

Справедливости ради, скажу, что один стишок его полюбился землякам и они с удовольствием его орут, а в последнее время даже поют его или стонут, особенно после дегустации друг у друга молодого шестидесятиградусного белого вина. Вот такой:

В нашем саде в самом заде

Вся трава помятая!

То не ветер, то не буря,

То любовь проклятая!

Вот. В общем, утончённо... Но, сейчас-то, слава богу, не поют или не стонут. Сейчас спят...