В ад с чистой совестью

– Показывай, где этот чертов музей! Я забыла навигатор дома!

– Чего орешь, как полоумная? Вдруг кто услышит?

– А чего ты вечно прячешься, как будто кроме меня тебя кто-то может видеть?

Владимир появился и с сердитым лицом пристроился рядом со мной.

– Если у тебя настроение дерьмо, не пытайся его срывать на мне, иначе получишь такого пинка, что жалеть будет уже поздно, – не глядя в мою сторону речитативом изрек он.

– И будешь ты искать еще вечность свой долбанный клад, – не осталась я в долгу.

Сказав это, подумала, что и мне грозит вечность в поисках клада, если мы не найдем его в ближайшее время. От этой мысли на душе стало еще более гадко и грустно одновременно. Грусть усиливалась стремительно наступающими сумерками. Как же здесь быстро темнело и холодало!

К музею мы подошли за полчаса до закрытия. Кассирша уже собиралась сворачивать работу, и я еле уболтала ее продать билетик, заверив, что мигом посмотрю интересующую меня вещь и покину музей раньше, чем он закроется.

Самый большой зал в здании я нашла без труда – он был почти первый, недалеко от входа, и слабо напоминал содержанием краеведческое направление. В настоящее время в нем устраивалась выставка современного искусства. Что тут называлось искусством, я не понимала. Все эти фигуры из чего-то розового, хаотично вырастающие из пола, в моем воображении рождали неприличные мысли. Видно, скульптор был извращенцем. А так как себя я таковой не считала, то предпочла просто не смотреть на них.

– Что дальше? – шепотом спросила я, стараясь делать вид, что разглядываю картину на стене, такую же безвкусную, как и фигуры вокруг.

– Ждать, когда закроется музей, – услышала рядом голос Владимира.

– Так меня же выгонят! – прошипела я и поймала на себе удивленный взгляд девушки, которую не заметила сначала.

– Не паникуй! Сейчас те двое, что тоже крутятся здесь, уйдут, и ты найдешь, где спрятаться до закрытия.

Я чуть не рассмеялась в голос. Ситуация мгновенно напомнила фильм «Как украсть миллион», как они там тоже прятались в чуланчике. Стало так смешно, что я тихонько захихикала.

– Не поделишься, чего смешного увидела в этом уродстве?

Я проследила за взглядом Владимира, направленным на картину, и опять чуть не рассмеялась, столько брезгливого недоумения в нем прочла.

– Потом расскажу, – только и ответила, пытаясь сдержать нервный смех.

Смех смехом, а мне еще предстояло найти тот самый чуланчик, где можно отсидеться, и действовать нужно быстро, до закрытия музея оставалось не больше десяти минут, скоро всех начнут выпроваживать.

Я степенно начала двигаться по периметру зала, пока не заметила небольшую дверцу, закрытую на примитивный крючок, с надписью «ПК». Воровато оглянувшись и не увидев никого рядом, открыла дверцу и заглянула внутрь. Кроме пластикового ведра, валяющегося на боку, ничего больше внутри ящика не было. Я прикинула и решила, что запросто помещусь там и даже смогу использовать ведро в качестве стульчика. Не тратя больше ни секунды, забралась внутрь шкафа и плотно притянула дверь. Даже если меня закроют снаружи на крючок, я легко его выдавлю.

– Не мог бы ты выбраться наружу? – натужно прошептала я, зажав нос рукой. – От тебя, мягка говоря, пахнет не очень…

Я не учла размеры сумки с огромным фонарем внутри. Она никак не хотела умещаться в шкафу, пока я не пристроила ее на коленях. Владимир куда-то исчез и вонь вместе с ним. Я прислонилась к стене, закрыла глаза и задумалась. Сначала по инерции вспоминала Германа и его поцелуи, потом мысли перетекли в иное русло, не такое приятное. Я подумала, что будет, если кто-то заглянет сюда и обнаружит меня? В лучшем случае, отделаюсь позором, в худшем – придется иметь дело с милицией. Что ж, и этот день придется пережить, философски подытожила я, радуясь хотя бы тому факту, что в зале нет камер наблюдения, и музей охраняется только стареньким сторожем, который, скорее всего, будет спать ночью, а не шастать по залам.

Не заметила, как задремала, убаюканная тишиной и приятными воспоминаниями.

– Дома спать будешь. Вставай уже! – разбудил меня голос Владимира. – Пошли, пока еще хоть что-то видно.

Так не хотелось вылезать их укрытия, но справедливость его слов я оценила сразу же, как только оказалась в зале. Не считая редких мигающих датчиков сигнализации и слабого, едва различимого лунного света, падающего через неплотно задернутые тяжелые портьеры, зал окутывала темнота.

– Что ты имел в виду, когда сказал «хоть что-то видно»?

Я не видела ничего, кроме огромных темных силуэтов, не понятно на каком расстоянии от меня.

– Ну… мне кое-что видно. Пошли.

Стараясь ненароком не свалить какую-нибудь фигуру, которые только с виду были внушительными, а на поверку оказались чем-то типа полого гипса, как я выяснила, задев и чудом удержав одну, шла я медленно и с вытянутыми вперед руками.

– Хоть бы засветился что ли… Никакой от тебя пользы, – ворчала я, учитывая тот факт, что фонарь мне зажигать не разрешили, из страха привлечь внимание сторожа.

– Телевизора насмотрелась? Это только там призраки светятся.

– А тут?

– Как видишь, нет.