В ад с чистой совестью

– Я не это имела в виду. Тут вас много?

– Не знаю. Я не видел ни одного.

Мои мысли сделали огромный скачок и опять унеслись далеко от цели нашего похода. Я подумала, что как же должно быть тоскливо человеку, пусть даже в образе призрака, если он все время один. Даже себе подобных не видит. И нет возможности пообщаться с кем-нибудь. Как вообще говорить не разучился…

– Стой! Кажется пришли. Посвети.

– Что?

– Посвети быстро фонариком. Чего тянешь мякину? – раздраженно повторил он.

– То свети, то не свети… определился бы уж, – ворчала я, доставая фонарь из сумки и нащупывая пресловутую кнопку. – Вот.

– Слушай, ты и правда недалекая… Не на меня свети а вверх!

– Я-то откуда знаю?!

Я посветила на потолок и увидела в самом центре одной из балок симпатичных ангелочков-херувимчиков – пухленьких и кудрявых. И что дальше? Даже если бы у меня была стремянка, до потолка бы я не достала. Тут нужны строительные леса. А потом, даже если достану, что, ковырять старинную роспись перочинным ножом?

– Красивые ангелочки, но совершенно бестолковые… – начала было я.

– Каждый раз ты читала надписи как? – перебил меня Владимир.

– Как-как… смотрела и читала…

– Нет. Ты их читала через меня.

Точно! Он же становился прозрачным.

– Нужно опять так попробовать, – Владимир встал передо мной и зажмурился в свете фонаря. – Да убери ты его!

– Как же я прочитаю? Не мог бы ты взлететь немного?

– Совсем ополоумела? Я не летаю. Присядь!

Кряхтя, как старуха, я присела, размышляя, как так призрак и не умеет летать? В моем представлении они это умели.

– Наклонись немного, – взяла руководство я в свои руки. – Не так. Надо мной, чтобы видно было балку.

Он навис надо мной, как коршун, для чего-то смешно расставив руки в стороны. Очень не вовремя на меня напал приступ смеха, и фонарь затрепыхался в руке, что я чуть не выронила его.

– Не дергайся, свети! – прошипел Владимир.

Я уже и сама престала смеяться, потому что наблюдала, как его голова становится прозрачной и через нее проступают очертания балки.

– Ну что? – спросил он еле различимыми губами.

– Сейчас… Там что-то есть, но видно ужасно плохо. – Я присмотрелась к буквам на балке. Мы угадали по поводу очередной подсказки, еще бы прочитать ее. – И… первая буква «и», точно. Дальше жгут что ли? Нет «ждут». Точно ждут!

– Давай быстрее, тяжко так стоять.

– Я стараюсь, – огрызнулась я, продолжая читать. – Откровенья, что ли? Ни черта не видно! О…т…ра… точно, «отраженья»! Звезды, ага «звезды»! Еще одно слово, и его видно хуже всего. Так… сейчас… опа… дальше то ли «д», то ли «л», не пойму. Опаденной? Нет, ерунда получается. «Опаленной». Фух, – у меня аж лоб вспотел от напряжения, и ноги дрожали, когда я поднялась с корточек.

– Что получилось-то? – нетерпеливо переспросил Владимир.

Ничего удивительного, что он ничего не понял. Мое чтение больше напоминало бред сумасшедшего.

– И ждут откровенья звезды опаленной, – повторила я. – Вот тебе и стишок: И там где солнце приветствует смерть, увидишь ты знак, на челе нареченный. В нем ангелы смотрят на землю с небес и ждут откровенья звезды опаленной. Осталось выяснить, что все это значит? Есть мысли?

– Нет пока…

Владимир злился, я поняла это по односложным ответам. Фонарь к тому времени мы уже выключили.

– Сейчас ты пропадешь? Опять бросишь меня тут одну?

– Нет, я же обещал!

Сказал, как выплюнул, лишь бы я отстала.

– Осталось решить, как отсюда выбираться?

Едва успела задать этот оригинальный вопрос, как зал залил свет, и, эхом отскакивая от стен, пронеслось:

– Стоять, руки вверх, стрелять буду!

В первый момент я ослепла и от страха перестала соображать.

– Кому говорю, руки вверх! – услышала опять и повернулась на источник шума, силясь держать глаза открытыми.

Усатый дедок, подслеповато щурясь, грозно хмурил лохматые брови, направив на меня ружье. Я покосилась на Владимира, который стоял рядом со мной и нагло ухмылялся. Чуть не спросила, что его так насмешило? Вовремя спохватилась, что дедок-то его не видит. Господи, у него же ружье! Ну, как пальнет в меня!

– Я вам все объясню сейчас…

Стоило сделать шаг вперед, как тут же раздалось грозное:

– Стоять!

Дедок медленно приближался, а я не могла отвести взгляда от дула двустволки, зияющего металлическими дырками.

– Ну-ка, давай-ка… топай, – Он помахал передо мной ружьем, указывая на выход. – Без фокусов! А то…

Ничего не оставалось, как идти в указанном направлении. Лихорадочно соображала, что такого могу сказать, чтобы убедить его, что никакая я не воровка.

Он привел меня в свою каморку, судя по всему, велел сесть на стул и завести руки за спинку. Как по волшебству в его руках вместо двустволки оказался кусок веревки, которой он и прикрутил мои руки к спинке стула. Владимир все время был рядом со мной, как и обещал. Правда, он не переставал ухмыляться, и меня это сильно бесило. Зато, благодаря злости, притуплялся страх.

– Ну что, красавица, поговорим? – Дедок уселся за стол и впился в меня взглядом гестаповца. – Планировала обчистить наш музей?