В Беловежской пуще

— Я уже проверил, — опередил его Кёниг. — Эшелон, выйдя из Варшавы, останавливался только около испорченного семафора, при въезде в Белосток. — Кёниг умолк, окинув взглядом находившихся в кабинете офицеров.

— Я вас слушаю, — обратился Альтенлох к собравшимся.

Первым взял слово Циммерман:

— Предлагаю расстрелять сотню железнодорожников со станции Белосток. Это за поезд. За обстрелянную колонну автомашин расстрелять жителей ближайшей деревни, а деревню сжечь. За листовки пусть Шведе ликвидирует сотню человек в Бельск-Подляски. А что касается убитого агента, то это дело Шмидта.

— Герр Циммерман, что это нам даст? Мы должны схватить виновников! Вы понимаете? Виновников! Эти расстрелы нам ничего не дадут! — вмешался Альтенлох.

Циммерман вскочил с кресла и дрожащим от ярости голосом обратился к Альтенлоху:

— Я только и слышу: диверсии, саботаж, банды! А вы все ищете виновных! Они все здесь виновны! Стрелять! Вешать! Уничтожать! Сжигать! Вы слишком терпимы, герр Альтенлох! Слишком мягкосердечны! Впрочем, об этом сказал и штандартенфюрер Кюстер...

— Герр Циммерман, прошу не забываться! Пока я здесь начальник! — зашипел взбешенный Альтенлох.

— Знаю, но я не закончил! Такие сообщения, как сегодня, мы слышим почти ежедневно. Подпольная и партизанская борьба ширится, а наши контрмеры? Вы их сдерживаете, герр штурмбанфюрер! Об этом должны знать и в Кенигсберге, и в Берлине!..

Они смерили друг друга ненавидящими взглядами. В кабинете воцарилась напряженная тишина.

— Повреждение семафора и взрыв эшелона тесно связаны между собой, — вдруг спокойно заметил Шмидт. — Кто-то, а вернее, группа Сибиряка, так как это, вероятнее всего, его работа, получил информацию об этом важном эшелоне. Диверсантам не было известно, где будет останавливаться состав. Они, видимо, узнали о нем в последнюю минуту и повредили семафор, чтобы остановить поезд и подложить мины, а остальное уже известно... Если оперативная группа во главе с Кёнигом прочешет лес в районе семафора, я уверен, можно напасть на след диверсантов.

— Что вы конкретно предлагаете? — спросил Альтенлох.

— Так или иначе, но возмездие, о котором говорил Циммерман, должно наступить. Действия, направленные против рейха, не могут оставаться безнаказанными, иначе бандиты совсем обнаглеют. Мы должны сеять страх! Необходимо иметь хорошую агентуру, чтобы проникать в штабы подпольных организаций и уничтожать их, иначе такие донесения мы будем получать каждый день.

— Я уже давно слышу это! — резко бросил Циммерман. — Кстати, господин Шмидт, а кем был этот убитый Чумыс?

— Этот человек из разведывательной школы в Простках. Имел кличку Желтый. Мы вместе с майором Завелли готовили его. Он должен был проникнуть в какой-нибудь из партизанских отрядов в Беловежской пуще... Но ему не повезло.

— Кто работает по делу Сибиряка? — спросил Альтенлох.

— Как наметили: Маевский, Вараковский, Миколайчик, Спиртов, Кохова, — ответил Шмидт.

— Мало. Тем более что мы не получили ни одного конкретного сообщения о группе Сибиряка. Подберите самых способных агентов. Подключите новых! Неужели нельзя справиться с этим человеком?! — говорил Альтенлох, обращаясь к Шмидту.

— Нечто подобное я уже слышал на совещании у группенфюрера Канариса, — язвительно вставил Циммерман, но Альтенлох пропустил его замечание мимо ушей и продолжал инструктировать Шмидта:

— Сразу же после этого совещания проведите инструктаж в отделе оберштурмфюрера Махоля и переговорите с майором Виссом, руководителем отделения абвера в Белостоке, с которым...

Вошел дежурный офицер.

— Что там еще? — спросил Альтенлох.

— Телеграмма из Бельска.

— Прочитайте!

— Час назад на шоссе Бельск — Пружаны партизаны обстреляли две автомашины вермахта. Убито три офицера и одиннадцать солдат. Одна автомашина сгорела...

«В Белостоке расквартирована отдельная танковая часть из группы генерала Хота, вероятно, с целью пополнения людьми и техникой. Вскоре она должна быть переброшена на фронт. Установите состав части, дату отправки и маршрут...»

Вырва еще раз прочитал радиограмму, которую Антон принял по рации несколько минут назад. Антон свернул радиостанцию.

— У кого надежнее связь с подпольщиками, работающими в казармах? У Петра или Зигмунта? — обратился Вырва к Антону.

— По-моему, у Петра.

— Ты встречаешься с ним сегодня?

— Только вечером.

— Где?

— В Выгоде.

— Я пойду с тобой. А сейчас иди на станцию, посмотри, что там интересного, и свяжись с Павлом. Пусть он узнает, не требуется ли в ближайшие дни большое число вагонов и платформ под танки? Это важно. Встретимся вечером у кладбища в Выгоде.

Они по одному покинули конспиративную квартиру и вскоре исчезли в лабиринте улочек.

Уже почти совсем стемнело, когда возле кладбища в Выгоде появились человеческие фигуры. Из-за куста сирени вышел Вырва и поздоровался с Петром и Антоном. Затем все забрались глубже в кустарник.