В дни мировой войны. Мемуары министра иностранных дел Австро-Венгрии

Я должен между прочим заметить, что за некоторое время до того в Констанце побывали царь и Сазонов и что они виделись с румынской королевской четой. Через несколько дней после отъезда царя я поехал в Констанцу, чтобы поблагодарить короля, наградившего меня одним из своих орденов – ясно подчеркивая, что добрые отношения с Россией отнюдь не заставят его забыть союз Румынии с нами. Во время моей аудиенции он рассказывал мне много интересных деталей, касающихся визита русских. Интереснее всего было описание его разговора с русским министром иностранных дел. На вопрос короля, смотрит ли Сазонов на положение в Европе так же спокойно, как сам король, Сазонов ответил утвердительно, прибавив, однако: «Parceque l’Autriche ne touche pas a la Serbie»[7]. Я, разумеется, немедленно передал эти многозначительные слова в Вену, но в то время ни Вена, ни король, ни я вполне ясно не понимали идеи, подсказавшей их. Отношения между Сербией и двуединой монархией не были в то время ни лучше, ни хуже обычных, и у нас не было ни малейших агрессивных намерений относительно Сербии. Поэтому никак нельзя вполне отвязаться от подозрения, что Сазонову было уже тогда известно, что у Сербии есть какие-то планы против нас.

Теперь король напомнил мне эти слова Сазонова и спросил меня, передавал ли я в свое время этот важный факт в Вену. Я ответил утвердительно, но в то же время напирал на то, что они являются для меня еще большим основанием верить, что убийство подготовлялось издавна и под покровительством России. Ведь дебреценское преступление, в свое время так сильно нашумевшее, тоже вызвало подозрение в русско-румынском подстрекательстве.

24 февраля 1914 года. «Венгерское корреспонденц-бюро» сообщило следующее:

«Сегодня утром в помещении нового греко-католического венгерского епископата, находящемся во втором этаже дворца торговли и труда на улице Франц-Деак, в кабинете заместителя епископа, викария Михаила Янковича, где кроме него находился еще секретарь Иоанн Слепковский, произошел огромный взрыв. Оба разорваны на части. В соседней комнате находился греко-католический епископ Стефан Миклосси, но он, однако, остался невредимым. Находившийся в другой комнате кандидат епископата Александр Сцат смертельно ранен взрывом. Наконец, в третьей комнате убиты слуга епископа и его жена. Стены канцелярии рухнули, и все здание сильно повреждено. Взрыв вызвал во всем доме такую панику, что все жители его разбежались. В соседнем здании суда на улице Вербожи напором воздуха выбиты оконные стекла. На улицу падали кирпичи, ранившие многих прохожих. Четверо убитых и раненых перенесено в больницу. Епископ сильно потрясен. Он выехал из здания епископата и переселился в дом одного из своих личных друзей. Дочь заместителя епископа Янкович, узнав о трагической смерти отца, сошла с ума. Причина взрыва до сих пор не установлена».

Мне вскоре пришлось вмешаться в это дело, потому что Венгрия и Румыния осыпали друг друга обвинениями в подстрекательстве, что давало повод ко многим попыткам к посредничеству и к объяснениям. Кроме того, в Бухаресте был арестован один из сообщников убийцы Катарау, уже обнаруженного к тому времени, и мне было поручено добиться выдачи этого убийцы Венгрии. Сообщник этот, по имени Мандазеску, обвинялся в том, что он снабдил Катарау фальшивым паспортом.

Сам Катарау, русский румын из Бессарабии, после взрыва исчез бесследно. Известия о том, что следы его найдены, поступали потом то из Сербии, то из Албании, но они всегда оказывались ложными. Однако случай помог мне узнать о нем нечто большее. Я ехал на румынском пароходе из Констанцы в Константинополь и случайно услышал разговор двух румынских морских офицеров. Один говорил другому: «Это было в тот день, когда полиция по секрету привезла нам на борт Катарау, чтобы незаметно схватить его».

Впоследствии Катарау был замечен в Каире, но с помощью румынских друзей ему удалось бежать и оттуда. А затем я потерял его следы.

Я не хочу сказать, что в этом заговоре было замешано румынское правительство; здесь скорее действовали посторонние румынские силы, которые во всех балканских государствах, как и в России, делают свое дело наряду с правительством – от имени «Черной Руки», «Народной Одбраны» и т. д. В данном случае это, конечно, было политическое преступление, инсценированное русскими и румынскими тайными сообществами, но правительства этих обоих государств проявили во всяком случае явно незначительный интерес к коренному расследованию дела и к розыску виновных.

15 июня того же года я получил из верного источника сведение, что Катарау в Бухаресте. Он прогуливался днем, без всякого стеснения, а затем исчез.

Но вернусь к моему разговору с королем. Измученный заботами, старый король в тот же вечер послал две телеграммы: одну в Белград, а другую в Петербург, убеждая обе стороны принять ультиматум без отлагательства.