В долине солнца

Она посмотрела в боковое зеркало, поверх своего прекрасного отражения, и увидела солнце, уже набирающее тепло на востоке. Она уже хотела сказать, что скоро им понадобится остановка, чтобы найти укрытие, спрятать кемпер под скалой, но почувствовала, что пикап стал сбрасывать скорость.

«Форд» вдруг свернул на обочину, захрустев по гравию.

Изумленная, она повернулась к Тревису и увидела, что он вдавил в пол педаль тормоза и смотрел прямо на нее, и взгляд его блестящих глаз был резким и жестким.

Они сидели при включенном двигателе, одни посреди пустыни. Солнце поднималось из-за горизонта.

– Я возвращаюсь, – сказал он наконец.

Она сидела, не шевелясь, прижавшись спиной к дверце.

– Гаскин и ее мальчик – это свет за пределами тьмы, – сказал он ей. – Звезды за пределами неба. Они – все, чего у меня никогда не было, а ты старая и сухая, но эта женщина и мальчик, они теплые и мягкие, и слово «любовь» – не из тех слов, что ты понимаешь, и не из тех, что я понимал, пока не узнал мальчика, потому мальчик – мой друг, и я еду к ним, они – мой пункт назначения. Если мне суждено быть тем, что я есть теперь, то они будут моей кровью и мы останемся вместе, потому что ночь и звезды – это не для тебя.

Он склонился над рулем. Его трясло, несмотря на его решимость, было видно: он боялся. Но даже в этот момент Рю не переставала его любить. Ее собственное выражение лица казалось ей странным, эта расслабленность, которой она не знала с того утра, много десятилетий назад, когда очнулась измененной и обнаружила у себя в кровати бескровное детское тельце, когда ее бледный ее покинул.

Предательство.

– Но, – сказала она, – солнце…

– Вылезай, – сказал он, скаля ей зубы. – Вылезай из моей машины, сука.

Он увидел, как все рушилось у нее перед глазами – все ее планы, все их совместное будущее. За мгновения до этого в ярко-зеленых шарах ее глаз вращались бесчисленные звезды, а теперь чернота посередине быстро расширялась, затмевая весь свет ее вселенной, целые ее галактики. Всевозможные ужасы закружились перед ней, мысли стали бессвязными, возникла невыразимая мешанина образов: лысеющее существо в рваном, поношенном костюме; цилиндр; семнадцатилетний мальчик, ласкающий ее сосок, пока она лежит на спине и смотрит на сосновые стропила сарая, с которых капает птичье дерьмо, и чувствует запах сена; парень с девушкой трахаются в переулке в городе, где он никогда не бывал; слова, нагромождение слов, которые могли бы сложиться в рассказ, стихотворение или ложь, которую она не сказала.

Ему как раз хватило времени, чтобы осознать масштаб причиненной им боли, после чего она бросилась на него и схватила его за горло.

Она прижала большие пальцы к его глазам и вдавила бы их в глазницы до самых костяшек, если бы он не ухватил ее за волосы и не оттащил от себя, услышав, как что-то хрустнуло у нее в шее.

Она плюхнулась на сиденье – он выскочил из кабины и, схватив ее за лодыжки, вытащил наружу. Новая горячая кровь придавала ему решимости, кричала в его венах. Рю ухватилась за руль, перевернулась на спину и испустила яростный вопль, от которого Тревис застыл на месте. Тогда она приподнялась и вцепилась во фланелевую ткань его рубашки. Затем прижалась к нему и вонзила зубы ему в шею. Укусила его так, что он чувствовал, насколько ее зубы остры и как их много, это были не зубы молодой симпатичной девушки, а зубы акулы, или тигра, или бешеного волка, или всех сразу, и их были тысячи, многие тысячи.

Он попятился назад, к шоссе.

Она обвивала его ногами, цеплялась пальцами за волосы.

Она глубоко зарылась ему в горло. Порвала плоть в месте, где правое плечо соединялось с шеей. Он взял ее обеими руками за бедра и ударил о кузов своего кемпера. Раз, другой – оба с боевым кличем, и оба она теряла хватку на его шее, но к третьему удару отпустила совсем и упала на обочину.

Он прислонился к кемперу и увидел, как она поползла от него на четвереньках.

На желтой линии, делившей шоссе пополам, она обернулась и легла на спину, глядя на него. Одна бретелька платья упала с ее плеча, бедро испачкалось в грязи, а кровь – его кровь – стекала по лицу и ниже, между грудей, пропитывала розовые лепестки на платье. Она легла и стала облизывать губы, почесала лицо тыльной стороной запястья, потом лизнула руку и рассмеялась. Указала на него и улеглась поудобнее, положив руки на живот, как ребенок.

Ее острые зубы ярко сверкали своей белизной.

Он сел в пикап и захлопнул дверь.

Тревис завел двигатель и повернул руль влево, зашуршав гравием, и как только пикап задним ходом выехал на дорогу, передом на восток, он затормозил.

Рю лежала на дороге и все еще смеялась, катаясь и держась за живот. Ее заливал свет фар.

Он нажал на педаль газа.

Она не пошевелилась, но он столкновения не ощутил.