В доме Шиллинга

Съ тхъ поръ донна Мерседесъ не разговаривала боле съ хозяиномъ шиллингова дома. Она видала его иногда прохаживающимся въ саду около мастерской, когда выходила въ садъ подышать чистымъ воздухомъ, но тогда она тотчасъ же возвращалась въ комнату, не обращая вниманія на то, замчаетъ онъ или нтъ, что она избгаетъ его. Ей все казалось, что она не довольно скоро удаляется отъ него, и при мысли, что его взоръ преслдуетъ ее, она внутренно содрагалась… На родин она привыкла, не долго думая, поворачиваться спиной къ людямъ, которые ей чмъ-нибудь не нравились, и льстецы увряли ее, что она это длала съ необыкновенно величественной граціей. И теперь въ ней кипло негодованіе, но его перевшивало удручающее убжденіе, что она со своимъ прославленнымъ умомъ, красотой и энергіей не можетъ равняться съ человкомъ, который, будучи однажды оскорбленъ, упорно и съ величайшей холодностью уклонялся отъ нея.

Къ ея величайшей досад какое-то безотчетное чувство страха заставляло удаляться отъ него; это была непреодолимая боязнь его голоса, его взгляда, боязнь за себя, что передъ его сдержанностью она потеряетъ самообладаніе и снова потерпитъ пораженіе.

Онъ не приближался къ дому съ колоннами; уходилъ или узжалъ верхомъ всегда черезъ садовую калитку. Онъ держалъ слово: фрейлейнъ фонъ Ридтъ все еще гостила въ бель-этаж; она управляла всмъ домомъ и ухаживала за баронессой, которая была больна. Иногда нсколько разъ въ день бгали за докторомъ. Тотъ приходилъ большею частью съ недовольнымъ лицомъ, хотя довольно скоро и вслдъ за тмъ въ открытыя окна слышенъ былъ его строгій серьезный голосъ среди крикливыхъ возгласовъ больной… Иногда онъ принужденъ былъ брать на себя роль посредника: онъ отправлялся въ мастерскую, но возвращался постоянно безъ барона къ тайному удовольствію прислуги, которая уже давно знала, какое это имло отношеніе къ припадкамъ баронессы.

Между тмъ, именно на другой день по возвращеніи барона изъ Берлина, пришло письмо донн Мерседесъ отъ Люсили, письмо полное брани и дерзости, въ которомъ она ршительно и настойчиво требовала, чтобы ей отдали ея маленькую дочь.

Немедленно послдовалъ такой же ршительный отвтъ, что ребенокъ останется въ рукахъ тхъ, кому онъ порученъ и что она можетъ завести процессъ.

Восхитительное маленькое созданіе, изъ за котораго грозила разгорться ожесточенная борьба, между тмъ беззаботно и весело играло въ дом и въ саду. Паула иногда требовала маму, но нжная любовь и заботливость, которыми ее окружили, не давали малютк тосковать о матери, которая то душила своихъ дтей горячими ласками, то вслдствіе дурного расположенія духа бранила и гнала ихъ отъ себя.

Черная Дебора ни на минуту не покидала свое «ненаглядное дитятко» ни днемъ, ни ночью. Такъ и сегодня она сидла съ вязаньемъ на своемъ любимомъ мст въ тни сосенъ, между тмъ какъ Паула возила кукольную колясочку по перескающей лужайку дорожк, которая вся была видна Дебор съ ея мста.

Было прекрасное тихое утро. Пиратъ, который, къ великой досад негритянки обыкновенно лаялъ безъ умолку, былъ взятъ въ домъ къ Іозе; въ мастерской не слышно было ни малйшаго движенія, — баронъ Шиллингъ ухалъ верхомъ. Въ саду царствовала торжественная тишина; слышалось только щебетанье птицъ въ густыхъ втвяхъ и шелестъ листьевъ и втвей отъ легкаго утренняго втерка… Иногда раздавались по ту сторону стны шаги или скрипъ нагруженной, медленно прозжавшей по пустынной улиц телги. Вдругъ какой то легкій быстро подъхавшій экипажъ остановился у калитки. Дебора слышала это, но не обратила вниманія, — она спустила петли и усердно старалась поднять ихъ.

Поэтому она не замтила, что калитка тихо отворилась. Женщина въ круглой шляп и длинномъ темномъ пальто крадучись вошла въ садъ, a другая нжная, элегантная дама съ закрытымъ вуалью лицемъ остановилась на порог отворенной калитки и смотрла съ очевиднымъ напряженіемъ. За этой дамой виднлся стройный молодой человкъ въ блестящемъ цилиндр и зеленыхъ перчаткахъ; онъ почтительно стоялъ позади дамы шагахъ въ двухъ, но съ любопытствомъ заглядывалъ черезъ ея плечо въ сосновый лсокъ, вытягивая свою длинную шею.

Вошедшая бросила кругомъ пытливый взоръ и потомъ, какъ хищная птица, но совершенно безшумно, бросилась черезъ лужайку прямо къ Паул. Въ эту минуту спущенныя петли были подняты, и негритянка съ глубокимъ вздохомъ облегченія подняла глаза, которые широко раскрылись отъ изумленія и испуга. Какая-то женщина схватила ея «ненаглядное дитятко», которое сидло спиной къ калитк и, ничего не подозрвая устраивало въ колясочк постельку кукл, - эта точно съ неба свалившаяся женщина была Минна, горничная маленькой госпожи.

Съ быстротой молніи подняла она ребенка съ земли и сказала ему что-то на ухо.

— Ахъ, къ мам! — вскричала малютка и обвила рученками шею горничной, которая лвой рукой закрыла ротъ малютки, но было уже поздно.

Дебора вскочила съ дикимъ крикомъ, отбросила вязанье и, растопыривъ руки, бросилась наперерзъ быстро бжавшей къ выходу женщин.

— Помогите! Якъ, на помощь! Они хотятъ украсть у насъ ребенка! — кричала она на весь садъ.