В джазе только чижик-пыжик

— Если все так страдают, «сердце болит, душа», — передразнил он ее, — зачем тогда вообще любить-то? Для чего все это?

— Прожить без страданий надумал? Не получится! Человек становится цельной личностью и в невзгодах тоже. А любовь, я тебе скажу… — задумалась Яна. — Сердце болит, но оно огромное, — развела Яна руками. — Легкие дышат, и они такие! Мыслей еще больше! То-то поэты в любви свои лучшие стихи сотворили, а художники лучшие картины написали. Ты словно вырастаешь, а за спиной — огромные крылья. Это чувство полета для человека, рожденного ходить по земле, может дать только любовь. И мне жаль людей, которые прожили жизнь без любви. Не проси себе такой судьбы — пресной, ровной, бесцветной, без потрясений и полета. Ты еще молод, все у тебя будет, встретишь свою любовь.

Петр улыбнулся.

— Даже страшно, сколько надо пройти, искать!.. Отец недавно сказал, что много у него чего в жизни было. Женщин тоже. Но понял он, что полюбил, только с тобой. Я боюсь пропустить, не понять, когда случится именно это. Девушек много, все разные, красивые… Я общаюсь, имею отношения, но ничего такого сильного не чувствую.

— Не пропустишь. Почувствуешь. Я тоже так думала, пока не встретила твоего отца. Это озарение! Мы нашли друг друга уже не юными, тебе, может, повезет раньше.

— Как будто ты до отца никого не любила, — усмехнулся Петр.

— Говоришь, как инфантильный подросток.

— Отсутствие мужского воспитания, — огрызнулся Петр.

Яна отодвинула от себя пустую тарелку и вытерла губы бумажной салфеткой.

— Послушай, Петр, мне иногда кажется, ты говоришь со мной с раздражением. Словно я увела твоего отца из семьи. А мы познакомились с Мартином, когда он думал, что овдовел. Потом оказалось, что это не так. Но жена у него была Настя, а, прости, не твоя мать.

— Не хотел производить на тебя такое впечатление. Ты прекрасно знаешь, что отец на моей матери женат не был. Мимолетная связь, после которой она ждала его всю жизнь. А он был благодарен этой связи — в результате появился я, — ответил Петр.

— Так и не злись на меня!

— Ваши шницели, вечер добрый, — принесла им горячие блюда официантка. — Может, десерт?

— Нет, нам с собой еще шницель, салат с креветками и бутерброд с красной рыбой. Еще две банки пива, — попросила Яна. — Нас в вагоне человек голодный ждет.

— Пусть сюда приходит.

— Поздно, мы уже сами отнесем.

— Чего же вы ждали? У нас доставка бесплатная. Будет кушать параллельно с вами. Вагон и место? — спросила официантка.

— Мы и не знали! Сейчас оплатим, а вы ему отнесите!

Яна назвала вагон и место.

— Сделаем, — официантка отошла от них, как-то странно посмотрев Яну.

— Не тянешь ты на пассажирку плацкарта, — пояснил ее взгляд Петр.

— Что делать, — вздохнула Яна и сделала глоток шампанского.

Поезд стучал колесами, мерно покачивался, убаюкивал.

— Нехороший я человек, — вдруг выдала Яна, чокаясь с Петром фужерами.

— Потому что меня спаиваешь? — усмехнулся он, улыбаясь.

— Прямо! Ты — эгоист, только о себе и думаешь! Как будто весь мир должен вертеться вокруг тебя. Я подумала, что Мартин сейчас без света, без воды. Может, в окопе? Его жизни грозит опасность. А я тут капризничаю, не хочу ехать в плацкарте! Стыдно! Я исправлюсь! Я все стерплю. Ты только пообещай, что если Мартин вдруг выйдет с тобой на связь… Даже если он скажет не говорить мне… Все равно скажи! Мне очень важно знать, что он жив!..

— Не волнуйся, не утаю, — пообещал Петр.

Тут в вагон-ресторан завалились очень громкие мужчины, два приятеля, которые явно находились в состоянии крепкого подпития. Официантка отвела их подальше от Яны и Петра и посадила на другую сторону вагона.

— Молодые люди, потише. Здесь все отдыхают, — попросила она.

— Да-да… Все! Хозяйка! Все! — заверили они.

Яна посмотрела на молодого Петра с особой нежностью.

— Странная у нас ситуация… Не знаем, что там на флешке, но должны были передать ее Ивану Георгиевичу?

— Да…

— Теперь у нас нет флешки. Человека, которому мы должны были ее передать, тоже нет. Погиб… Двойное зеро. Обнулить бы все и забыть, как страшный сон. Однако мы за флешкой едем. Возможно, нам даже удастся ее вернуть… Дальше-то что? Куда мы с ней, к кому? Ивана Георгиевича не воскресить.

— Что предлагаешь?

— Вот думаю, насколько эта самая флешка нам теперь полезна без того человека, которому она предназначалась, — рассудила Яна, провожая официантку взглядом. Наверняка понесла еду к их голодному другу. — А Мартин тебе точно не разрешал отдать ее кому-то другому? Тоже очень проверенному человеку…

— В том-то и дело! Я бы сказал…

— Господи, что же делать? Есть у меня в Москве один человечек — надежный, честный, порядочный.

— Отец его знает? — спросил Петр.

— Знал… Знает… — поперхнулась Яна, у которой были очень сложные отношения со следователем Виталием Николаевичем Лебедевым, его, собственно, она и имела в виду.