В этих гнилых стенах

– В этом моя помощь тебе не нужна, – прошептал друг.

– В смысле?

– Возьми любую газету, Дюк. Эта авария везде на первых страницах.

– Ты не понял. Мне нужна полная информация о парне. И адрес.

– Дюк, только не говори, что хочешь его найти.

Я молча отвел взгляд.

– Ришель мне строго-настрого запретила!

– Ришель здесь нет, – неожиданно для себя я повысил голос, и мы резко обернулись на шевеление спящей Марго.

– Дюк, не смей, – шептал мой друг. – Не заставляй меня нарушать обещание. – Он жалобно смотрел на меня.

– Айзек, перестань. Я не собираюсь с ним ничего делать. Просто хочу задать пару вопросов. Я не уверен, что это вообще связано с системой.

Приятель молчал, буравя меня взглядом.

– Биту оставишь у меня, договорились?

– Договорились! – протянул я руку в знак уговора. Я-то знал, что справлюсь и без нее.

* * *

Просидели мы добрую половину ночи. К счастью, для меня потраченное время оказалось очень информативным. Благодаря хакерским способностям Айзека через час я уже знал об этом парне все. И чем больше я узнавал, тем больше сомневался, что моя смерть была запланирована.

Свет фонарей проникал через приоткрытые жалюзи, грозя нас выдать. И ведь не зря.

Громкий стук в дверь разбудил даже Марго. Она, едва успев приоткрыть глаза, испуганно бросила взгляд на дверь, затем, заметив меня, тут же натянула на себя одеяло.

– Айзек! Дюк у тебя?! – послышался голос Ришель из-за дверей. Этот момент был одним из немногих, когда я совсем не хотел видеть Ришель. Голова вновь начинала побаливать, недавно сросшаяся спина неприятно ныла от долгого сидения в одной позе и отдавала в правый бок и бедро, куда пришелся основной удар. А тут еще Ришель сейчас будет ругаться. Но едва Айзек открыл дверь, как подруга, взглянув на меня, выдохнула:

– Боже, я так испугалась, Дюк!

Я подорвался с места, ударившись мизинцем ноги о ножку стула. Боль стеганула с неожиданной силой, я едва сдержался, чтобы не выругаться. Выпрямившись, улыбнулся как ни в чем не бывало. Видимо, поэтому она мне и не поверила.

– Мы просто разговаривали, Ришель! Честное слово. Мы говорили…

– Дюк, нам надо закончить все это. Разъехаться и больше никогда не видеться.

– Что? – удивился я, выронив кусок горячей зеленой яичницы изо рта. Язык и губы неприятно обожгло, но эта боль была пустяком по сравнению со стрелой, прилетевшей сейчас в мое сердце.

– Я не могу так больше, Дюк. Я старалась. Но я не могу столько плакать и пить столько таблеток.

– Ты пьешь…

– Да, Дюк. Пью успокоительное, пачками. Я проснулась сегодня утром и увидела пустую кровать. Было три мысли: ты пошел прыгать с крыши, собрался к виновнику аварии или ушел к Кире. И каждое из этих действий гарантировало плохие последствия.

«Прыгать с крыши. Еще бы последствия были хорошие», – мысленно хмыкнул я, но тут же понял, что запутался еще больше.

Наши отношения с Рише – клубок вранья и театра. Я не верил ее эмоциям, которые угасали внезапно, прямо посреди диалога. Вот она плачет, а в следующую минуту глаза ее полны безразличия. Твои таблетки – тоже ложь? Ведь ни одни таблетки не обладают таким эффектом. Но я опять поднял белый флаг, играя по ее правилам:

– Ришель. Я не буду… честно. Я с тобой, ладно?

Перебинтованной ладонью я взял ее за руку, второй провел по мокрой щеке. Девушка закрыла глаза, и я понимал, что и она мне больше не верит.

– Побудь сегодня со мной, – прошептала она, потому что всегда, когда страх дышал нам в спину, мы, держась за руки, оборачивались, чтобы посмотреть ему в глаза. И такие люди – хуже любых наркотиков. С них нельзя «соскочить».

* * *

Я не мог ей отказать.

У медсестры Мойры Брик было три ребенка. Три озорных малыша. Двойня – Мари и Макс – и совсем маленький кроха, которому не было и года. Родился он едва ли не через пару дней после смерти своего отца на вахте в первом.

Рише было невероятно жаль Мойру, поэтому она брала оплату только за одного ребенка, а та, в свою очередь, разрешала есть все, что только няня найдет в доме. Причем с детьми не обязательно было делиться, у них свой рацион. Еды у нее всегда хватало, потому что Мойру часто угощали в благодарность за оперативную медицинскую помощь и бесплатные консультации. Это позволяло ей откладывать деньги на ремонт.

– Вот, в ванной кран она уже починила, остался на кухне. И тут труба под раковиной сгнила. Она вчера купила и кран, и трубу новую, такая радостная пришла. Представляешь, как мало надо женщине для счастья?

– М… да, – пробормотал я, пытаясь вставить на место отлетевший от напора воды кран. – Не это должно радовать женщину.

Рише только мило хихикнула, затем выдернула у меня из перебинтованных пальцев кран и ловко вкрутила его на место. Для нее это было привычным делом.

– Давай я попробую? Дома у себя трубы менял, а кран по-любому лучше поменять, чем поставить назад этот.

– О, было бы здорово, – тепло улыбнулась подруга. Давно она не улыбалась мне. От этой улыбки мне стало так радостно, будто я нашел четырехлистный клевер или выигрышный билет в лотерею.