В финале Джон умрет

Я посмотрел на черное пятно, расползающееся по поверхности воды, услышал плеск: еще одна тварь прыгнула в водоем, затем еще одна. Монстры возвращались в водоем, из которого вышли.

Ничего хорошего это не сулило.

– За мной, – велел Маркони.

Мы помчались к выходу со сцены; Джон расчищал нам дорогу, размахивая стулом. Маркони отпер дверь, и мы, один за другим, вошли в нее. Джон остановился в дверном проеме, и его окружило не меньше полудюжины монстров в париках. Мой друг взмахнул стулом и буквально рассек одну из тварей пополам; из нее хлынула блестящая кровь, похожая на ртуть.

– Ну, кто еще хочет сдать кровь? – заревел Джон.

Он бросился за дверь, остановился, секунду подумал, снова распахнул дверь, замахнулся стулом и врезал одному из монстров точно по парику.

– Получи на десерт! Чтобы у тебя был хороший стул!

Тяжело дыша, Джон вошел в комнату, захлопнул дверь, и в нее что-то с грохотом врезалось.

– Может, подождем, пока они уйдут? – сказал я.

Доктор Маркони снял очки и протер их носовым платком.

– А что происходит с покусанными? – спросил Джон, посмотрев на Маркони. – Наши друзья, принявшие «соевый соус», ну, яд, которым плюются эти твари, почти все умерли, но не так…

– Там полный зал истинно верующих, – печально произнес Маркони. – Видите ли, они изменяются – физически, умственно, духовно. Они были готовы к этому.

Что-то ударило в дверь; одна из петель вылетела, окруженная облачком штукатурки. Большой Джим и Джон навалились на дверь, удерживая ее на месте.

– Стоп. Значит, вы в курсе того, что происходит? – спросил я.

Маркони снисходительно взглянул на меня.

– Я подарю тебе экземпляр моей книги.

– Он пытается прорваться, да? – сказал Большой Джим.

Маркони кивнул.

– Да. Он – или один из его слуг.

– Черт побери! – завопил я. – Неужели о том, что это случится, знали все, кроме меня?

– Точное время мне не было известно, иначе я отменил бы выступление и вернул деньги за билеты, – ответил Маркони. – Но едва я узнал о существовании «соуса», как вы его называете, то понял, что у него только одно предназначение.

Послышалось какое-то шуршание. Похоже, твари пытались прогрызть дверь.

– Какое же?

– Я даю людям возможность заглянуть через окно в мир духов. А кто-то пытается превратить это окно в дверь.

Синий глаз во тьме.

– Дьявол, – прошептал Джим.

– Сынок, – покачал головой Маркони, – видишь ли, дьявол ухитрился убедить человечество в том, что он – единственный…

Я поднял руку, призывая Маркони замолчать.

– Как. Нам. Выбраться. Отсюда?

Маркони водрузил очки на нос.

– Мы похожи на одинокого немецкого солдата, вооруженного заточенной палкой, который бродит по берегу Нормандии в день «Д». Мир вращается, сынок. А сейчас он поворачивается в сторону тьмы.

– И что вы предлагаете?

– Тебе известно, что раньше я был священником?

– Вы один из тех священников, которые могут стрелять лазерным лучом из глаз? Сейчас нам бы это очень пригодилось, – сказал Джон.

– Нет, – ответил Маркони. – Зато я могу благословить воду, могу сделать ее святой. Я хочу сказать – ледяную статую.

Лицо Джона просветлело.

– Отлично! – воскликнул он, ткнув указательным пальцем в потолок. – Мы благословим лед, а затем как-нибудь уговорим сотню монстров лизнуть его!

– Более тупого плана и придумать нельзя, – сказал я, глядя в глаза старика.

– Конечно, нам нужно выиграть время, – продолжил Маркони, ничуть не смутившись. – Но если я прав, и они делают именно то, что мне кажется, то это – наша единственная надежда. У путешественников – то есть у этих тварей – есть некая слабость…

– Да, мы знаем. Стулья, – вставил Джон.

– Э-э, не совсем. Они по природе своей ненавидят гармонию. Понимаете, сказывается влияние среды: если живешь в мире, полном черного шума, для твоих ушей любая мелодия – нож острый. Ангелы, арфы и тому подобное.

– А какое отношение это имеет… – начал я.

Внезапно в центре двери пробило дыру. Сквозь рваные края показался розовый кулачок на суставчатой ноге; он задергался, пытаясь нащупать что-нибудь между Джоном и Большим Джимом. Джон схватил руку за запястье, а Дженнифер отсекла ее ножом. За дверью раздался вопль, похожий на кошачий. Джон подержал руку немного, а затем вытолкнул обратно в дыру.

– Я вижу, у вас есть музыкальные инструменты, – сказал Маркони. – Кто-нибудь умеет петь? Лучше всего действуют старые спиричуэлс.

– Я умею петь, – ответил Джон.

– Нет, не умеешь, – возразил я.

– Ну, на гитаре играю.

– Я тоже, – подхватил Большой Джим. – У нас две гитары.

– Более тупого плана и придумать нельзя, – повторил я.

– Дейв, помнишь слова «Верблюжьего холокоста»? – спросил Джон.

– Ах, Джон, ты снова доказал, что я не прав.

Маркони посмотрел на тележки с усилителями и проводами.

– А песня длинная? Мне нужно несколько минут.

Джон обошел меня и снял с моего плеча гитару.