В глубь истории: историческая концепция К. Маркса

По словам Ф. Меринга, между этими философами «существовало огромное различие. Они стояли не плечом к плечу, а повернувшись друг к другу спинами. Бауэр вил нитку идеализма до тех пор, пока она не оборвалась в его руках; тогда как Фейербах открыто порвал с этой философией и сделал шаг к окончательной победе над ней»[75].

Это выражение хорошо описывает отношения между Фейербахом и Бауэром на философском поприще. Самым важным их проявлением было развитие гегелевской теории о снятии в двух направлениях. Именно Фейербах впервые в истории философии связал ее воедино с гуманизмом.

В первую очередь Фейербах решительно свернул с идеалистического направления в отношении проблемы субъекта снятия, заявив, что «субъект – это человек»[76]. Он противопоставил собственный взгляд идеалистическим традициям немецкой классической философии, недвусмысленно подчеркнув: «Эта философия отрешилась от субстанции Спинозы, от “Я” Канта и Фихте, от абсолютного тождества Шеллинга, от абсолютного духа Гегеля и тому подобных отвлеченных, только мыслимых или воображаемых вещей и сделала своим принципом действительную, вернее, самую действительную сущность, истинное человека, то есть самое положительное, реальное начало»[77]

.

В отличие от Гегеля, Фейербах рассматривал в качестве субъекта человека чувствующего, физического, обладающего различными потребностями. Гегелевская абсолютная идея в этом отношении была не чем иным, как оторванным от людей и не зависящим от них духовным предметом или обособлением человеческих разума, мышления и представлений. Это полностью перевернуло связь между бытием и мышлением. Фейербах писал об этом: «У Гегеля мысль – это бытие, мышление – это субъект, бытие – предикат»[78]. Значительное достижение Фейербаха в проблеме субъекта заключается именно в том, что он восстановил связь между субъектом и объектом, перевернутую Гегелем. Фейербах считал это восстановление путем к истине, основным принципом обновления философии. «Достаточно повсюду подставить предикат на место субъекта и субъект на место объекта и принципа, то есть перевернуть спекулятивную философию, и мы получим истину в ее неприкрытом, чистом, явном виде»[79]

.

В выводах по поводу субъекта Фейербах расходился и с Бауэром. Тот был младогегельянцем, представителем течения, возникшего как школа реформации гегелевской философии, но за ее рамки он так и не вышел. Бауэр превратил субъект отчуждения из абсолютной идеи в самосознание, что, в сущности, было блужданием в спекулятивной философии. С точки зрения Фейербаха, для настоящего обновления философии необходимо было сначала изменить субъект. Он говорил: «Новый принцип возникает тогда, когда появляется новый термин, то есть он поднимает некий термин [человека] с самого низа, из положения подчиненного до положения монарха, превращая его в наивысшее наименование»[80]. Критикуя

Бауэра, Фейербах писал: «Если наименование новой философии, название “человек” заменять понятием самосознания, то это значит излагать новую философию в духе старой, отодвигать ее вновь на старые позиции, ведь самосознание прежней философии в обособлении от человека есть абстракция без реальности. Человек есть самосознание»[81]

. Другими словами, самосознание – это сознание человека, которое существует, только если существует человек. Возведение его в ранг субъекта в отрыве от человеческого существования не позволит далеко уйти от старой философии.

В противоположность Фейербаху, Бауэр, ухватившись за гегелевскую теорию о самосознании, развивал ее однобоко. Хотя Гегель и делал упор на идее, он также превозносил и самосознание. Например, он считал, что возражать против текущего положения, убеждений и всего тысячелетнего авторитета французской философии – это значит восставать против вещей, совершенно чуждых самосознанию, или, говоря иначе, тех, в которых самосознание не может найти себя. Бауэр вцепился в это звено системы Гегеля, считая самосознание субъектом и полагая, что оно является создателем всей истории. «Единственная сила в мире – это самосознание, а у истории нет никакого другого значения, кроме как изменять и развивать самосознание»[82]. Оно создало мир, различия, все сущее. Поэтому Бауэр противопоставлял его предмету и ставил его выше, считая, что «предмет – это всего лишь мгновенно затухающее пламя, тогда как “эго” сжигает в этом пламени свои ограниченность и конечность. Результат движения не предмет, а самосознание; самосознание по-настоящему беспредельно»[83]. Только оно позволяет разрешить загадку спинозовской «субстанции», является той самой подлинной причиной.