В годину славы и печали

«Ганновер» пробовал отвечать противнику, но смог продержаться в этом бою только восемь минут. После попадания вражеского снаряда, получив пробоину в районе первого машинного отделения, линкор вновь стал заваливаться на правый бок. Теперь уже ничто не могло спасти его. Крен с каждой секундой становился все сильнее и сильнее, и вскоре флагман перевернулся и затонул.

Другой линкор эскадры «Шлезвиг-Гольштейн» получил все свои попадания торпед исключительно в кормовую часть. Одна из торпед образовала пробоину в районе кормовой башни, другая взорвалась в самой корме. Кроме пробоины, она еще основательно повредила рули линкора, чем лишила его маневренности. Линкор был старой постройки и не имел водонепроницаемых переборок, отчего вода быстро проникала внутрь линкора, и не было сил, способных ее остановить. Корабль был обречен.

Как раз в этот момент к месту сражения приблизился линкор «Петропавловск», извещенный Беренсом по радио о начале сражения. Пока «Бородино» боролся с «Ганновером», русский линкор сосредоточил свой огонь на «Шлезвиге».

Командир линкора Вальтер Штюбе, несмотря на бедственное положение своего корабля, смело принял вызов противника, намереваясь биться до конца. Комендоры корабля добились нескольких попаданий по «Петропавловску» и даже вызвали на линкоре пожар, но сильное проседание кормы не позволило «Шлезвигу» сражаться на равных.

Линкор неотвратимо тонул, а каждый русский снаряд, попадавший в него, только приближал трагическую минуту. Вздрагивая всем корпусом, словно живое существо, «Шлезвиг» медленно погружался под воду, отдавая морской стихии свои отсеки один за другим.

Когда его нос стал приподниматься над водой, весь экипаж обреченного корабля стал торопливо прыгать за борт, стремясь как можно дальше отплыть от гибнущего судна. Штюбе успел спустить только две шлюпки, прежде чем линкор начал стремительно уходить вниз вместе с так и не спущенным с мачты трехцветным флагом, украшенным черным тевтонским крестом.

Воздушная подушка в носовой части судна позволила ему короткое время удержаться на плаву, но затем скопившийся воздух со страшным ревом нашел себе выход, и корабль стоймя погрузился в море.

Приказав «Петропавловску» подобрать плавающих в воде людей, выставив вперед тральщики, Беренс осторожно двинул свой отряд к Килю. Остановившись вне зоны огня береговых батарей, адмирал выслал на разведку гидроплан. Облетев акваторию порта, разведчик доложил о наличии в нем еще одного линкора, на флагштоке которого упрямо развевался флаг империи. Даже оставшийся один «Шлезен» остался верен присяге и не желал капитулировать.

Получив это донесение, Беренс не стал торопить события и идти на штурм Киля. Умело проявляя храбрость и осмотрительность, адмирал стал ждать, пока к городу не подойдут войска. Через час его тактика принесла свои плоды. Едва только русские солдаты приблизились к Килю, как начались немедленные переговоры о капитуляции.

Беренс с радостью наблюдал в бинокль, как на береговых батареях одно за другим появлялись белые знамена капитуляции. Везде, только не на «Шлезене». Старый линкор остался непреклонен. На предложение о сдаче, которое поднял на своей мачте высланный на переговоры миноносец «Гневный», линкор ответил залпом из носовых орудий, который чуть не потопил корабль. Тогда адмирал решил снять бархатные перчатки и ударить железным кулаком по строптивцу.

Находясь вне зоны поражения орудий линкора, «Бородино» и «Петропавловск» вместе с подошедшим «Наварином» начали обстрел упрямого строптивца. В качестве трофея Беренсу он был абсолютно не нужен, все дело было в принципе. Адмирал хотел принудить врага сдаться и был неумолим в своем желании. Снаряды один за другим ложились вокруг корабля, вздымая вверх белые столбы взрывов, среди которых все чаще и чаще появлялись клубы черного дыма.

Избиение старого линкора продолжалось одиннадцать минут, пока сильный взрыв не потряс обреченный корабль. Один из русских снарядов пробил бронированную крышку кормовой башни и взорвался внутри нее. Одновременно с этим сдетонировал снаряд, находившийся в этот момент в башне, и от такого двойного удара ее сорвало с креплений и отбросило в сторону.

Вместе с этим взрывом был ранен командир корабля капитан Тальберг и, воспользовавшись возникшей неразберихой, сигнальщик корабля Лютер самовольно спустил флаг с гафеля линкора. Старший помощник капитана пытался протестовать, но, увидев злые глаза бросившихся на защиту Лютера матросов, только обреченно махнул рукой. Так закончилась последняя морская битва между германским и русским флотом в этой войне.