В горе и радости

— Ох, простите, пожалуйста, — сказал мужчина, подбирая книгу, которую он уронил. Он был моих лет, возможно, чуть старше. У него были черные волосы и то, что называлось, вероятно, вечной пятичасовой щетиной. Одет он был в выцветшие джинсы и футболку. Я заметила его яркие кеды «Чак Тейлор», когда он подбирал книгу с пола. Я сделала шаг в сторону, чтобы убраться с его пути, но ему, казалось, хотелось остановиться и поговорить.

— Бретт, — назвался он и протянул мне руку. Я пожала ее, стараясь пройти мимо него.

— Элси, — ответила я.

— Простите, что налетел на вас. Я не слишком хорошо знаком с этой библиотекой, а сотрудники не очень-то помогают.

— Я сотрудница этой библиотеки. — Мне было наплевать, если он почувствовал себя неловко.

— О! — Он смущенно рассмеялся. — Как неудобно получилось. Простите меня еще раз. Вау. Не слишком хорошее начало для меня, да?

— Думаю, не слишком.

— Послушайте, может быть, вы разрешите угостить вас кофе в качестве извинения? — спросил он.

— Не стоит, все в порядке. Ничего страшного.

— Нет, в самом деле, я был бы рад. Это бы доставило мне удовольствие, — пытался уговорить меня Бретт. Он уже улыбался так, словно считал себя привлекательным или что-то в этом роде.

— Нет, мне действительно надо работать, — сказала я.

— Тогда в другой раз, — решил парень. Возможно, он подумал, что я скромная или застенчивая. Не знаю.

— Я замужем. — Я попыталась прекратить этот флирт. Не знаю, сказала ли я так потому, что считала это правдой, или просто хотела отделаться от него. Обычно, когда я была одинока и ко мне приставали бездомные мужчины возле магазинчиков, работающих допоздна, я говорила: «Не думаю, что моему бойфренду это понравится».

— О, простите. Я не… Я не ожидал.

— Ничего не поделаешь. — Я подняла руку и показала ему кольцо.

— Ну, если между вами и вашим мужем что-то не срастется… — со смехом начал он.

И тогда я ударила его по лицу.

Меня удивило то, какое удовлетворение доставил этот контакт: хруст кулака о лицо, вид тонкой струйки крови из носа.

Предполагается, что ты не бьешь людей в лицо. И уж тем более предполагается, что ты не бьешь людей в лицо, когда ты на работе. Когда ты работаешь на город. И когда человек, которого ты ударила в лицо, ведет себя как ребенок и настаивает на том, чтобы вызвали полицию.

Когда приехали копы, мне почти нечего было сказать в свое оправдание. Он меня не ударил. Он мне не угрожал. Он не говорил непристойности. Он не сделал ничего, чтобы спровоцировать меня. Я сама напала на него. Поэтому, каким бы неловким и чрезвычайным этот случай ни выглядел, меня арестовали. Наручники на меня не надели. Одному из копов это даже показалось забавным. Но, судя по всему, когда вызывают копов из-за того, что ты кого-то ударила, и ты говоришь: «Да, офицер, я ударила этого человека», они по крайней мере должны доставить тебя в «участок». Один из офицеров проводил меня до полицейской машины и усадил на заднее сиденье, напомнив, чтобы я нагнулась. Когда он захлопнул дверцу и направился к переднему сиденью, из библиотеки вышел мистер Каллахан. Он встретился со мной взглядом. Мне должно было быть стыдно, я уверена. Но мне было наплевать. Я посмотрела на него через боковое стекло машины и увидела, что он мне улыбнулся. Его улыбка медленно перешла в смех, и в этом смехе, казалось, были равные доли шока и новообретенного уважения, возможно, даже гордости. Когда машина отъезжала, мистер Каллахан одобрительно показал мне большой палец. Я наконец почувствовала, что улыбаюсь. Полагаю, я все-таки помнила, как это делается. Ты просто поднимаешь уголки губ вверх.

Когда мы оказались в полицейском участке, копы забрали у меня вещи и сделали запись в журнале. Потом меня посадили в камеру и разрешили позвонить одному человеку. Я позвонила Ане.

— Где ты? — переспросила она.

— Я в полицейском участке. Мне нужно, чтобы ты приехала и заплатила за меня залог.

— Ты шутишь, да?

— Я абсолютно серьезна.

— Что ты сделала?

— Я ударила человека в лицо в библиотеке, между стеллажами. Где-то между номерами 972.01 и 973.6.

— Хорошо, я еду.

— Подожди. Ты разве не хочешь узнать, почему я его ударила? — спросила я.

— А разве это имеет значение? — нетерпеливо ответила Ана вопросом на вопрос.

До приезда Аны время тянулось бесконечно. Но я думаю, что на самом деле она приехала очень быстро. Я увидела ее перед своей камерой и… Ха-ха-ха, как, черт подери, я оказалась в тюремной камере? Ана стояла рядом с офицером полиции, который арестовал меня. Он мне сказал, что я могу идти. Нам придется ждать, выдвинет ли Бретт обвинения.

Мы с Аной вышли из здания и остановились на тротуаре. Она протянула сумку с моими вещами. Теперь мне и самой все это казалось забавным. Но Ана была другого мнения.

— Могу сказать в свою защиту, что мистеру Каллахану это тоже показалось смешным, — сказала я.

Ана повернулась ко мне:

— Тот старик?

Он был не просто стариком.

— Забудь.

— Я позвонила Сьюзен, — предупредила Ана. Это было почти признание.

— Что?

— Я позвонила Сьюзен.

— Зачем?

— Затем, что эта история мне не по силам. Я не знаю, что делать.