В грозный час

Итак, с группой оставшихся без матчасти танкистов батальона, стрелков и артиллеристов мы отходили в сторону деревни Старьково, где, по нашим предположениям, должен был находиться штаб бригады. От Крутиц до Старьково не так уж и далеко. Но наш отряд шел медленно, то и дело вступая в ожесточенные стычки с численно превосходящими силами врага.

В Старькове штаба бригады уже не было. Он, оказывается, переместился куда-то в район Хващевки.

— Но идти туда нет никакого смысла, — сказал нам встретившийся близ деревни помощник начальника штаба бригады по разведке. — Все, кто остался, сейчас занимают рубеж Старьково, Кундасово. Бригада опять оседлала автостраду. Так что занимайте оборону совместно с пехотой.

Я спросил его, не встречал ли он кого-либо из нашего батальона. Помначштаба ответил, что видел только помпотеха И. А. Сечного. Он вместе с другими ремонтниками занимается сейчас восстановлением эвакуированных с поля боя танков.

Бросился искать Ивана Антоновича. Нашел его у какого-то длинного сарая, оказавшегося колхозной мастерской. Сечного трудно было узнать. Он осунулся, еще резче проступили складки у рта, глаза покраснели от усталости.

— Вот все, что удалось спасти, — грустно сказал Иван Антонович, показывая рукой на три танка, стоявшие у сарая. Около них хлопотала ремонтная бригада старшины Н. Е. Егорова. Из машины технической помощи доносился шум токарного станка. — К сожалению, не удалось эвакуировать другие танки…

Так и захотелось крикнуть Сечному: «Дорогой Иван Антонович! Да как же ты эти-то сумел вытащить?! Ведь кругом такое творилось!» Но наш помпотех не любил, когда его хвалили в глаза.

Пообещав к концу дня вернуть тридцатьчетверки в строй, И. А. Сечной поспешил к летучке. А я пошел на западную окраину деревни, где выведенная мной группа уже занимала оборону. Еще издали увидел бегущего навстречу сержанта Горюнова.

— Вам приказано явиться к командиру бригады, — доложил он.

— А где комбриг?

— Вон в той избе, — Горюнов показал на стоящий на окраине деревни крестьянский дом с широкими голубыми наличниками. — Там, кажется, штаб стрелкового батальона обосновался. Комбриг с Кропотиным туда пошли.

Значит, комиссар бригады тоже здесь.

В избе было жарко, накурено. А. С. Дружинин сидел за столом и внимательно слушал доклад заместителя командира стрелкового батальона старшего лейтенанта И. Г. Фалина. Комиссар бригады стоял у окна, беседовал с окружившими его командирами и политработниками.

Подождав, пока комбриг кончит разговор с Фалиным, я доложил ему о своем прибытии.

Дружинин встал, протянул руку. Коротко сказал:

— Докладывайте, что с вашим батальоном.

Выслушав, с горечью заметил:

— Да, хорошим комбатом был Коган. Жаль его. Да и всех жаль… Вы, товарищ Лыков, принимайте пока командование остатками батальона. Соберите уцелевшие танки, создайте экипажи. Ускорьте ремонт поврежденных машин. После этого займете оборону вот здесь, — комбриг указал на карте. — На все вам дается два часа. Фашисты вот-вот снова ринутся вперед, а нам и отбивать-то их атаки нечем. Все понятно?

— Так точно.

— А комбата вам подберем. Может быть, даже сегодня.

Задача, поставленная комбригом, была не из легких. Пришлось покрутиться так, что от усталости вскоре ноги загудели. И все-таки остатки батальона были собраны воедино. Он теперь состоял всего лишь из трех танков. Их поставили на самом угрожаемом направлении.

Когда все было готово к бою, я по телефону связался со штабом бригады и доложил Дружинину о выполнении его приказа. При этом добавил, что помпотех батальона И. А. Сечной и командир ремонтно-восстановительной роты воентехник 1 ранга И. Я. Котин обещают в самое ближайшее время вернуть в строй еще несколько машин.

— Торопитесь! — бросил в трубку Дружинин. — Гитлеровцы не будут ждать, пока вы там отремонтируетесь.

Только кончил говорить с комбригом, как позвонили из политотдела бригады.

— Лыков? — раздался в трубке голос Бориса Ивановича Захарова. — Рад, что ты цел и невредим. Батальон ваш хорошо бил фашистов, геройски. В политдонесении ты это непременно отметь. И ходатайствуй перед командованием о награждении отличившихся. Живых и погибших. Ты это еще не сделал?

— Не успел, товарищ старший батальонный комиссар…

— Надо успевать, дорогой мой, — пожурил меня Борис Иванович. — Героев мы должны отмечать сразу же, по горячим следам. Они жизни своей не жалеют, а мы не успеваем о них доброе слово сказать.

Упрек начпо бригады был справедлив. Как же я сам сразу об этом не подумал!

Заверив Б. И. Захарова, что все сделаю прямо сейчас, я сел писать политдонесение.

Но едва довел до конца первую строчку, как началась сильная бомбежка. Над Старьково, над прилегающей к деревне местностью, где находились позиции других подразделений бригады, с неистовым воем закружили вражеские самолеты. А когда бомбежка кончилась, из района села Старые Вецы ударила тяжелая артиллерия врага. Под ее прикрытием гитлеровцы успели подтянуть по автостраде пехоту и танки, развернули их в боевой порядок и пошли в атаку.