В Иродовой Бездне (книга 2)

Завхоз помолчал, погладил свою пухлую сытую щеку и, видимо, чувствуя, что отвечать придется, выпалил:

— Он, гражданин начальник, у нас баптист, все для других старается, для себя — ничего.

Некоторые рассмеялись. Засмеялся и начальник.

— Так вы сами об этом баптисте позаботитесь!

К вечеру, Леве положили на постель матрац, но он так привык спать на досках, что не смог уснуть на нем и возвратил назад.

… И вот неожиданно был обыск, и у Левы нашли Евангелие. Часть Нового Завета.

— Как попала к вам эта книга? — спросил его начальник охраны. — Где остальное?

Лева молчал. Евангелие отобрали.

Через несколько дней его вызвали в управление, в следственную часть.

– Так вы, оказывается, верующий! — сказали ему.

– Да, верующий, — ответил Лева.

– Пора оставить эту чепуху. Вы сейчас работаете в лазарете, находитесь в неплохих условиях, а имеет при себе такую книгу — Евангелие. Вы можете верить в душе, мы не возражаем, но книга — это уже пропаганда.

– Я бы просил ее вернуть мне, — Лева смотрел помощнику прямо в глаза.

– Так вот, молодой человек, мы вам зла не желаем. Выйдите в коридор и подумайте; как надумаете, приходите, а иначе у нас есть средство заставить вас говорить. У нас есть особые тюрьмы, есть штрафные колонии — пропадете ни за что.

Левы вышел и остался один в коридоре. Как быть? Он отлично знал, что эти люди могут стереть его в порошок. Неужели теперь, когда он работает по любимой специальности, помогает больным, отдает себя целиком другим, все это будет отнято и сам он исчезнет на тяжелых работах среди штрафников? Но он знал, что без воли Отца ничего не может случиться. Он знал, что путь христианина — узкий путь. «Если пострадаю, — думал он, — то за Евангелие, а это — большая честь. Нет не могу я указать, где находится любимая книга, и тем лишить братьев вечного хлеба».

Уже вечерело. Не дождавшись, чтобы Лева сам постучал в дверь, его вызвали.

– Надумали, молодой человек? Мы сейчас будем писать протокол, это дело оставлять так нельзя.

– Пишите, что я сказать не могу.

– Но почему? Почему ты не можешь сказать? — как бы сочувственно спросил его начальник.

– Для нас Евангелие, Новый Завет Господа Иисуса Христа — это хлеб, — сказал Лева. — Без него мы жить не можем, это самое дорогое. Если я вам скажу и вы отберете у братьев этот хлеб, которым они живут, я совершу самое тяжкое преступление. Поймите, Евангелие для нас бесконечно дорого, и если нужно, мы готовы ради него лишиться жизни.

– Запишите все его слова в протокол, — сказал начальник.

Протокол был оформлен, и Лева подписал его. Он знал, что пощады от этих людей ждать нечего, и думал, что сейчас его поведут в тюрьму — особую тюрьму, которая была внутри лагеря. А дальше последуют страдания, страдания без конца… В душе он молился словами 70-го псалма:

«На Тебя, Господи, уповаю; да не постыжусь вовек. По правде Твоей избавь меня и освободи меня; приклони ухо Твое ко мне, и спаси меня. Будь мне твердым прибежищем, куда я всегда мог бы укрываться…»

Ему приказали выйти из кабинета, потом вызвали опять.

— Пока можете продолжать работать в лазарете. О том, как сложится ваша дальнейшая судьба вам сообщат позже.

Через день после этого начальник лазарета вызвал Леву:

— Мне нужно с вами поговорить, — сказал он. — Идемте погуляем возле лазарета, чтобы нас никто не слышал.

Они шли по песчаной дорожке, направляясь к берегу реки Выг.

— Ну, что Вы наделали, «то вы наделали! — сказал доктор Чапчакчи. — Мне просто вас жаль. Мы вас очень ценим как хорошего работника, вы изобрели приборы, вас и начальство ценит. Особенно успешно идет лечение цинги. И вот, на-ка тебе! Меня вызвали из-за вас в управление. Оказывается, вы связались тут с сектантами, у вас тут нашли Евангелие. Вы просто губите себя. Я едва отстоял, чтобы вас оставили в лазарете, и обещал всячески повлиять на вас, перевоспитывать в хорошую сторону.

Лева поблагодарил доктора за доброе отношение к нему и рассказал о своем уповании, о том, как дорого и ни с чем не сравнимо для него Евангелие.

— Я не могу не видеться с верующими, — пояснил Лева. — И если вы хотите оторвать меня от верующих, то я сам не могу от них оторваться. Они — мои истинные родные. Единственно, что я могу вам посоветовать: загружайте меня работой и день, и ночь — и тогда, возможно, тем, которые хотят причинить мне зло, не к чему будет придраться.

— Хорошо, — согласился начальник лазарета, — мы увеличим вам объем работ.

И действительно, кроме обычных обязанностей, ему дали дополнительную работу по скорой неотложной помощи. Днем и ночью, когда кто-нибудь из начальства и охраны заболевал, посылали его. Лева трудился добросовестно, не жалуясь на утомление и нехватку часов для сна. Господь благословлял его, и получалось, что, идя по срочным вызовам, Лева соприкасался с верующими, с дорогими братьями в самых различных пунктах, посещал их гораздо чаще, чем раньше. Видеться с родными по крови Иисуса доставляло ему большую радость.