В изгнании

Это новое предложение заставило меня поколебаться. Мать и Ирина настоятельно не советовали мне соглашаться на эту поездку, да и здравый смысл подсказывал мне, что они правы. Но, как всегда, любопытство и влечение к неизвестному возобладали над здравым смыслом.

Шотландия, где я бывал в оксфордские годы, тогда напоминала мне одновременно Финляндию и Крым. Я был очарован ею. Совсем иной предстала она передо мной на этот раз: ее природа выглядела дикой и суровой. Замок, затерянный далеко в горах, мрачный, с высокими серыми гранитными стенами и угрюмыми зубчатыми башнями, показался мне тюрьмой. Сводчатые комнаты были темными, холодными и сырыми; помещения верхних этажей соединялись лабиринтом лестниц, переходов и галерей, в которых было трудно не заблудиться.

Мой хозяин устроился на втором этаже. Я – на третьем, по соседству с молодым адъютантом, единственным из тех, кого я видел при махарадже с самого начала нашего знакомства и который все еще входил в его окружение. Однажды я имел неосторожность заметить ему это и спросил о причинах постоянных перемен в свите махараджи. Последовавшее ледяное молчание дало мне понять, что вопрос был нескромным, и очень меня обеспокоило. Но в сложившейся ситуации я мог лишь радоваться присутствию этого молодого человека, которого я считал почти другом.

Махараджа принял меня с распростертыми объятиями и не отпускал от себя. Мы ели в его апартаментах, а после обеда отправлялись на ловлю семги. Голубая вуаль, которой он окутывал лицо от мошкары, придавала ему шутовской и немного пугающий вид. Во время наших долгих вечерних бесед у огня больше не поднимался вопрос о моем путешествии в Индию, и я с облегчением полагал, что он оставил эту идею.

Но вскоре на сцене появился новый персонаж. Он приехал из Индии и был одет как монах. Это был еще молодой человек, очень образованный, великолепно говоривший по-английски и по-французски. Особенно потрясли меня его глаза. Сила и проницательность его взгляда сразу как-то сковывали меня. У него были красивые руки, длинные и тонкие, ухоженные, как у женщины.

Он завел себе привычку приходить ко мне по вечерам, и мы часто часами говорили о философии и религии. После его ухода открывалась дверь моего соседа, и он заходил ко мне. Адъютант хотел знать все, что говорил мне этот странный монах. Результатом этих разговоров стало то, что я практически не мог спать и чувствовал предельное нервное напряжение. Так продолжалось довольно долго. Но однажды вечером мой симпатичный сосед, войдя по обыкновению ко мне сразу после визита монаха, сделал потрясающее разоблачение:

– Вы должны скорее покинуть это проклятое место, – заявил он. – Махараджа заманил вас в ловушку; если вы задержитесь здесь еще, вы больше не сможете выйти отсюда.

Поскольку я ничего не понимал, он продолжал:

– Скоро вы целиком окажетесь в их власти. Постепенно вы попадете под чужое влияние и лишитесь своей воли. Они сделают из вас игрушку, а потом увезут в Индию.

– Но какого черта им это нужно? Что они хотят делать со мной в Индии?

Он не мог или не хотел отвечать на мой вопрос.

Слова молодого адъютанта заставили меня заметить магию, действие которой я уже начинал чувствовать. Ибо он был прав: я терял свое хладнокровие и контроль над мыслями. Глаза этих двух человек меня преследовали; они напоминали мне глаза того… Другого… Чтобы окончательно не поддаться гипнозу, мне следовало скорее уезжать.

Мой друг не скрыл от меня, что, предупреждая меня, он рискует жизнью. Когда он вышел, у меня появилось опасение: не был ли он скрытым врагом, приставленным ко мне, чтобы шпионить? Настоящий ужас охватил меня при мысли, что я мог оказаться беззащитным, безвольным узником. Я вспоминал обо всех дорогих мне людях: матери, жене, дочке, друзьях, которых покинул, чтобы так глупо попасть в эту мышеловку. Моим единственным желанием было вернуться домой и вновь увидеть всех их. Я упал на колени и простыми словами, но от всей души, молил Бога прийти мне на помощь.

Должно быть, во время молитвы я заснул, поскольку наутро обнаружил себя на полу у кровати и совершенно одетым. Я проспал всего несколько часов, но проснулся полным сил и решимости, свободным от всяких сомнений. Тем не менее, я не хотел покидать махараджу, не заставив его открыть свою игру. Мне было интересно узнать, что меня ждало в случае, если бы я согласился последовать за ним. В тот же вечер после ужина я взял быка за рога и спросил хозяина, что он собирался делать со мной в Индии.

На его лице появилась странная улыбка: