В кабинете психоаналитика. Эмоции, истории, трансформации

Полярность — конституирующий элемент аналитического пространства и встречи двоих, происходящей в этом пространстве. Она поддерживает состояние ненасыщенности и несовпадения, открытия нового и осцилляции «между О и К», стремясь одновременно к полюсам страсти и смысла, но также и мифа, говоря языком Биона. Эта полярность подразумевает сосуществование и постоянное напряжение между особенно интенсивной вовлеченностью и раздельностью, настоящий обмен между людьми со всей их человеческой чистосердечностью и элементами «притворства», с их единением и одиночеством. Аналитик, будучи сам вовлеченным в события поля, несет ответственность за то, чтобы эта диалектика не блокировалась (Barale, Ferro, 1992).

Глава 6

Сексуальность и агрессивность

Отношенческие и нарративные аспекты

Эта глава почти полностью строится на размышлениях, которые еще предстоит «теоретически» организовать⁴⁶. Я хотел бы начать рассмотрение агрессии (и особенно сексуальности), обращаясь не к манифестному содержанию этих понятий, а к их нарративному аспекту, т. е. к тому особому диалекту, который используется для описания векторов отношений в поле. Эти векторы отражают формы психического функционирования пациента и аналитика на сеансе и все связанные с ними эмоциональные конфигурации — «потенциальные первичные сцены» поля (Fornari, 1975), которые при этом возникают.

Широко известная психоаналитическая литература по сексуальности постоянно переосмысливается, поэтому здесь я упомяну лишь о том, что сексуальность с самого начала занимала в психоанализе центральное место. Много написано о женской и детской сексуальности, о возможных перверсиях и психопатологии. Долгое время к сексуальной тематике у пациентов подходили буквально и даже подвергали ее очень сложному анализу. Затем внимание сместилось от самой сексуальности к предшествующим ей ранним фантазиями, а зачастую — от содержания коммуникации к ее форме (Green, 1996).

Однако если пациент говорит о фактах сексуальной жизни (независимо от формы изложения — будь то анекдот, воспоминание, сновидение, игра, фантазия и т. п.), материал нельзя рассматривать только как отчет о конкретных фактах, или как выражение проблем пациента, связанных с этими фактами, или даже как производное фантазий пациента. Мы должны рассматривать этот материал как коммуникацию фактов психической жизни пациента здесь-и-сейчас.

Иными словами, необходимо разглядеть в «сексуальном персонаже» отражение типа психического функционирования эмоционального поля в аналитическом кабинете. И в самом деле: в этом кабинете мы занимаемся психическими фактами, и если рассматривать ее с определенной точки зрения, сексуальность может отражать лишь отношения. Поэтому любой рассказ о сексуальном нарушении будет выражением тех аспектов анализа, которые еще недостаточно осознаны пациентом и не находят более прямого выражения, в большей степени соответствующего эмоциональной истине пациента.

Я не пытаюсь утверждать, что любое сексуальное нарушение отсылает нас к такому же эмоциональному нарушению, но повторяю: любой рассказ о сексуальности сам по себе является историей, которую можно слушать и понимать как отражение отношенческой и эмоциональной проблематики, актуальной для происходящего в данный момент в кабинете аналитика. Терапевтический фактор здесь заключается не столько в том, чтобы сделать проблему отчетливо эксплицированной, сколько в том, чтобы трансформировать все находящееся «на гребне волны».

Тогда сексуальность можно рассматривать как персонаж в рассказе или как взаимоотношения персонажей, каким-то образом соответствующих тому, что

а) было раньше (инфантильная сексуальность) и есть сейчас (реальная сексуальность вовне);

б) есть внутри (реальная внутренняя сексуальность и сексуальность внутренних объектов);

в) рассказано внутри поля и рассказано самим полем на одном из многих возможных диалектов нарративных производных -элементов, т. е. к нарративному жанру, который не более, но и не менее значим, чем, скажем, жанр научной фантастики, если им пользуется пациент, прибегая к образу Звездного Пути.

Бион (Bion, 1975) очень ясно напоминает нам о том, что «психика [...] слишком тяжелый груз для чувствительного животного» (т. е. человека).

Сексуальность, пищеварение, дыхание и т. д. сами по себе считаются стабильными достижениями филогенеза. Огромная драма человеческого существа заключается в том, что для него слишком тяжела именно психика, так как мышление — это новая функция живой материи (филогенетически самая поздняя), как это подчеркивает Бион.