В клетке. Вирус. Напролом

Через три недели стало ясно, что Марджи не выйдет из этого состояния. Из разных мест врачи сообщали о тысячах других пациентов с такими же проблемами, как у нее, поэтому мы уже знали: то, что произошло с первой леди, не было каким-то отдельным, уникальным случаем. И, кроме того, это никак нельзя было скрыть от прессы или от американского народа. Примерно в то же время начал использоваться термин «синдром Хаден» применительно к болезни или, вернее, к ее третьей стадии. Мы, как могли, пытались скрыть этот факт от президента, но усилия, разумеется, были напрасны. Он все равно узнал.

Доктор Харви и ее персонал с помощью магнитно-резонансной томографии и других анализов подтвердили, что Марджи находится в сознании, поэтому президент проводил с ней много времени в больнице Уолтера Рида, разговаривал с ней, читал эти ее детективы, к которым она питала тайную страсть. В конце концов Кенни Лэмбу пришлось отозвать его в сторону и сказать, что, несмотря на его личное горе, стране нужен президент и что страна ждет, когда он возглавит ее и вселит в людей уверенность в такой трудный для них момент. Когда Кенни договорил, президент, как мне показалось, посмотрел на него таким взглядом, словно нужды всей остальной страны были ему совершенно безразличны. Но через минуту он едва заметно кивнул и сказал, что завтра утром будет полностью готов вернуться к своим президентским обязанностям.

Полковник Лидия Харви:

Я помню, что президент оставался в ту ночь рядом с первой леди. Когда я сказала ему, что им обоим необходим отдых, он ответил – вежливее, чем ему, как мне кажется, действительно хотелось, – что он президент и никто не может помешать ему разговаривать с женой. Я попросила медперсонал оставить их одних и заходить в палату только в случае крайней необходимости.

Однако около полуночи, перед тем как пойти домой, я сама зашла туда. Президент сидел у кровати жены, спиной ко мне, и держал ее за руку. Я услышала, как он что-то тихо говорил ей. Мне удалось разобрать только несколько фраз: «Скажи, что мне делать. Марджи, прошу тебя, скажи, что мне нужно делать. Пожалуйста».

Это был момент такой щемящей близости, что я не осмелилась нарушить его и, пока президент не заметил моего присутствия, тихонько выскользнула за дверь. Там я выждала несколько минут и постучала, прежде чем войти во второй раз, чтобы дать президенту время справиться с собой. Сотрудники службы безопасности, дежурившие у входа в палату, странно посмотрели на меня, но, насколько я знаю, не распространялись об этом эпизоде. Думаю, они поняли, что произошло.

Уэсли Очинклосс:

На следующее утро мы с Кенни пришли в Овальный кабинет в восемь утра и с удивлением обнаружили, что, кроме президента, там уже находятся вице-президент, госсекретарь, глава министерства здравоохранения и социальных служб, спикер палаты представителей, а также лидер сенатского большинства. Мы полагали, что это будет встреча между президентом, мной и Кенни, где мы, как обычно, просто обсудим текущие вопросы. По лицам других участников совещания мы поняли, что они удивлены не меньше нашего. Уже позже выяснилось, что президент позвонил каждому из них около пяти утра и велел прибыть в Овальный кабинет, пригрозив последствиями в случае неявки. Какие «последствия» имелись в виду, не уточнялось, но они явно не сулили ничего хорошего. Думаю, нам с Кенни он не звонил, так как ждал нас в любом случае.

Когда все собрались, президент по очереди обвел взглядом каждого и сказал то, что я постараюсь воспроизвести здесь в упрощенном виде. Что надо выяснить природу этой болезни, надо научиться лечить ее, надо помочь людям, запертым в своих телах, выйти из этой клетки, потому что мы величайшая нация на земле и, если мы смогли создать атомную бомбу и отправить человека на Луну, с этой напастью мы уж точно справимся.

Спикер Кортес в своей обычной манере возразила: «Ну, господин президент, это же будет стоить денег». А президент заявил, что его это не волнует. Тогда Калеб Уотерс (лидер сенатского большинства) напомнил ему, что в предвыборной программе звучали обещания снизить налоги и сократить правительственные расходы. В ответ президент в упор посмотрел на него и сказал буквально следующее: «Это было давно». Уотерс открыл было рот, собираясь добавить что-то еще, и президент холодно сказал, что ему надлежит слушать очень внимательно, так как этот план не подлежит обсуждению, а если кто-то вздумает помешать его осуществлению, то он лично всадит их в землю с такой силой, что задницы вылезут где-нибудь в Китае.

Шутка могла бы даже разрядить обстановку, если бы президент произнес ее с другим лицом, но ни до этого, ни после я никогда не видела у него такого убийственно серьезного выражения, как в ту минуту. Поэтому Уотерс закрыл рот и стал ждать, что президент скажет дальше.