В конце будет Слово

Барбара напоминала в этот момент рассеянную деревенщину. Потому мы немного растерялись, когда она улыбнулась, а затем её вспотевшее весёлое лицо приняло то же вежливое выражение, что и чистое личико Элис.

– Буду вам весьма признательна, – сказала она так серьёзно, словно бы вдохновенно и без тени улыбки.

И так похоже это было на нашу Элис! Я тогда подумала, какая же нахалка эта незнакомая девчонка – нуждается в помощи и при том позволяет себе насмешки. Но её умелая лёгкая пародия меня рассмешила, а Элис обиделась, кажется. Барбара, как ни в чём не бывало и в обыкновенной манере, продолжила: она представилась, объяснила, что недавно её семья переехала к нам, поэтому город ей был совсем незнаком – она пошла гулять одна и забыла дорогу. Элис нехотя узнала у неё адрес, и оказалось, что семья Джексонов поселилась неподалеку от Шервудов (моей семьи, то есть) – на противоположной стороне улицы.

Думаю, Элис и на меня тогда рассердилась за мой смех, и поэтому тут же ответила Барбаре:

– Ох, как удачно всё сложилось! Тереза живёт совсем неподалёку. Думаю, она не откажется тебя проводить.

Если честно, я бы лучше отказалась. Не хотелось мне идти рука об руку с такой неряхой, не хотелось поддерживать дружелюбную беседу ни о чём, но идти было недалеко, так что я всё же согласилась – так было проще, чем сочинять отговорку.

Я ужасно напряглась и, чем сильнее мы с новой знакомой удалялись от моих подруг, тем больше возрастало моё напряжение. Вот сейчас, думала я, она начнёт задавать мне самые бесполезные вопросы на свете – те самые, что каждый человек, не задумываясь, задаёт другим людям, хотя, по правде сказать, ни капли не интересуется тем, что ему ответят. Раздражения моего не убавляло и то, что Барбара всё время на меня посматривала, как будто заметила жирную муху на моей щеке.

– Что-то не так? – не выдержала я и сама смутилась того, как грубо прозвучал мой голос.

– Нет.

– Тогда почему ты так молчишь?

Я и сама не смогла бы объяснить, что означает «молчать так», и мне тут же стало неловко из-за глупого вопроса.

– Я подумала, тебе не хочется говорить, – ответила Барбара.

– Да, прости, – я взглянула на Барбару и приветливо улыбнулась, – веду себя ужасно.

И после из моих уст последовала череда рядовых вопросов, на которые Барбара охотно отвечала. Так, я узнала, что мы с ней ровесницы, что она переехала к нам из Аризоны, потому что здесь умерли её родственники и оставили семье Джексонов дом, больше и дороже, чем те имели на прежнем месте. Барбара же спрашивала у меня про школу, про моих подруг: тут же она попросила прощения за выходку с Элис:

– Передразнивать её было по-детски. Но я так устала, вокруг жара – мои манеры, видимо, испарились сквозь кожу.

– Тут не всегда так уж жарко, так что успевай насладиться солнцем.

Шли мы не дольше пятнадцати минут и к тому моменту, как я закончила эту фразу, уже стояли рядом с моим домом. Луиза, темнокожая пожилая (для юной девчонки вроде меня) женщина, наша прислуга, поливала розовые кусты, высаженные у низенького белого забора. Вид у неё был такой, словно бы и себя она облила водой с ног до головы, она рукавом платья стёрла пот со лба. Но, заметив меня, оживилась, выпрямилась и улыбнулась:

– Мисс Тереза, вас долго не было, – обратилась она ко мне, – миссис Шервуд просила передать, что скоро будет дома, чтобы вы не искали её.

– Спасибо, Луиза, – ответила я.

– Вам и вашей подруге, должно быть, очень жарко, – сказала Луиза, – с утра ваша матушка сделала лимонад, он как раз холодный и будет кстати в такую погоду.

– Барбара, ты к нам не зайдёшь? – я снова посмотрела на неё.

Не буду врать, будто уже в тот момент я жаждала не покидать мою Барбару никогда – так, наверное, не бывает. Напротив, после прогулки мне хотелось поскорее очутиться в своей комнате, выпить чего-нибудь холодного и до самого ужина запереться ото всех на пару с какой-нибудь книжкой. На мою удачу, Барбара сказала, что дома её заждались – так мы и расстались.

Ничего особенного во всём этом, вообще-то. Обычный день и обычный разговор, но столь необходимо для меня сохранить его в своей разрушающейся памяти. Кажется, это как раз один из таких дней, когда хочется отправить самому себе письмо из будущего, предупредить. Но что бы я мог себе написать? «Дорогая Тереза, не вздумай сблизиться с Барбарой Джексон?». Или же «останься рядом с ней и никогда не предавай»? Вот только для той Терезы из того дня все эти слова не значили бы ровным счётом ничего.

Глава третья

Не знаю, насколько глубокую дырку в своей заднице хочет сделать придурок из квартиры за стеной, но сверлит он, не переставая. Утром. Ночью. В обед. Стук, гудение, скрежет. Это сводит меня с ума. Я чувствую себя слабым и несдержанным: каждый приступ раздражения вызывает у меня слёзы.