В краю молчаливого эха

Зубы у неё белые-белые… ямки на щёчках… кончик носика смешно заёрзался… Прутик не мог оторвать глаз. Они словно и не слушались своего хозяина. Буквально впились в ведунью, словно оголодавшие комары.

— Вишь, как говоришь-то! Грамоту, ить-но, знашь… Уж-но, не из благородных ли? — Агния прошлась глазами сверху донизу: статный… в плечах не особо широк, но всё же мужественности это не отнимает… овальное лицо… ямка на подбородке… высокий открытый лоб… бровки густые, красивые… волосы всклочены… такие бы рукой схватить, поласкать, потрепать… а глаза добрые… действительно добрые…

Тут знахарка вдруг закашлялась и подняла кулачок ко рту.

— Како тобя-но звать-то? — сухо спросила Агния, отворачиваясь к окну.

Говорила чисто, как слободкинская. Сразу и не скажешь, что из зуреньцев.

— Э-э… Семён…

— Семён… голубчик… Чаво, братец мой, так пялишься? Гляди-но, глаза не сожги!

Прутик вдруг испугался и вжал голову в плечи.

— Ножели не знашь, что опасно-то дело на знахарок заглядатися? — Агния лукаво заулыбалась, входя в избу и приглашая Прутика идти следом. — С чем ить пожаловал?

— Зуб ноет, — смутился Прутик и густо покраснел.

Он намеренно стал смотреть по сторонам. Глаза натыкались то на какие-то сушёные корешки, висевшие под потолком, то на склянки с какими-то снадобьями. В доме пахло травами и дымом.

— Гм! — Агния пристально оглядела паренька. Не врёт ли? Вроде бы нет. — Помочь можно, — согласно кивнула знахарка головой.

— Язе бышт бда то хвалэчен. (Я был бы благодарен).

Агния встала, будто вкопанная.

— Оспадар разумнует нашаво езытса? Казва бда то зуреньсце? (Господин понимает наш язык? Говорит по-зуреньски?)

— Та то крыхцу. (Немного.) — смутился Семён, а сам меж тем похвалил себя за славный ход.

— Откдо, оспадар, жешт пришад? (Откуда, господин, приехал?)

«Почему она обращается ко мне «господин»?» — удивился Прутик, снова смешно морща нос.

— Зо сталице. (Из столицы).

— Вон-но как! А чего, говоришь, ко мне пришёл?

— Э-э-э… так зуб ноет.

И Агния отошла куда-то в сторонку.

Внутри было хоть и простенько, но уютненько. Чувствовалась женская рука. Чистота, порядок, запахи какой-то снеди… Это в печи булькал немаленьких размеров горшок. Ведунья приблизилась к нему и зачерпнула деревянной ложкой своего варева. Потом осторожно попробовала и что-то пробормотала себе под нос.

Прутик огляделся: под потолком висели связки сушёных трав, на полках у правой стены виднелись какие-то горшки, баночки, кулёчки.

— Садись, — властно приказала Агния. Она махнула ложкой на скамью у окна. — Чабреца подкину, — словно в чём-то оправдываясь, сказала ведунья, при этом отрывая от вязки сухой травы, что висела рядом, несколько веточек.

От «жодинского» говора не осталось и следа. Агния положила ложку и приблизилась к полкам.

— Сильно ноет? — негромко спросила она.

— Вчера аж волком выл.

— Так, может, сходил бы к кузницу?

— Тенсес с тобой! — воскликнул паренёк и тут же встал.

— Ладно… ладно… я так спросила…

Агния повернулась к Прутику. В руках она держала ступку с пестиком и вязку каких-то странных на вид корявых веток. А когда ведунья подошла к столу и стала на нём расставлять свои знахарские принадлежности, Прутик с ужасом понял, что это чьи-то лапки.

«Уж не летучих ли мышей?» — мелькнуло в голове.

— Слева? Справа? Вверху? Али внизу?

— Не понял? — испугано озирался парень.

— Где болит-то?

— А! Да вот… тут вот…

Прутик попытался показать. Агния приблизилась и вдруг стала осторожно поглаживать парня по голове. Тот поначалу даже опешил.

— С обозом прибыл? Верно? — невзначай поинтересовалась женщина.

— Э-э… да…

— Как там на тракте? Говорят, разбойники балуют.

— Да, балуют. И не только они.

Тут Прутик вдруг сам не понимая отчего, рассказал Агнии о нападении громадного паука. Ведунья перестала гладить Семёна и вернулась к столу.

— Так! — вот и всё, что она сказала.

На красивом лице Агнии вырисовались морщинки. Бросив что-то в ступку, ведунья усердно стала работать пестиком. Семёну даже подумалось, что она сейчас протрёт дырку.

— Мне сказали, вы из Чарова, — решился продолжить разговор Прутик. — Это же далеко отсюда.

— Далеко.

— Извините, может, за грубость, но что ваз привело в эти края?

— Сама себя о том спрашиваю, — с какой-то досадой в голосе сказал Агния.

Она скинула свою куртку, и Прутик с удивлением увидел, что перчатки на руках у женщины доходят как минимум до плеч. За сорочкой точно не определить.

— Все уже тут привыкли к моему ремеслу, — продолжила Агния. В её голосе на какое-то мгновение промелькнули странные тоскливые нотки. — Приходилось соответствовать… Собирала в лесу кислицу, жимолость, чернику… как средство борьбы с простудой…

Тут Агния попыталась улыбнуться, но вышло не очень.

— Оставим это! — тряхнуло головой ведунья. — Значит, говоришь, пауки, да ещё и большие. А призраков ты не видал?

Прутик насупился. Ему не верят, надо же! Считают за глупого сказочника.

— А если и видал? — с вызовом бросил он.

— Где? — вполне серьёзно спросила Агния.

Семён попытался «прочитать» её мысли, но не смог. Похоже, что спрашивала без подковырки. Как бы искренне.