В краю молчаливого эха

Ещё несколько секунд Прутик взвешивал свои мысли по поводу того идти или нет на откровенность. Победило первое. И Семён сначала сухо, а потом более детально описал ночь у моста. Про то, как увидел в свете луны загадочного всадника на бледном коне.

— Не думаешь ли ты, что тебе могло показаться? — спросила Агния.

— Особой уверенности нет.

— А ты веришь в призраков? Я отчего спрашиваю: недалеко от слободки заброшенный замок, принадлежавший некогда Валирам. Многие полагают, что в нём да окрестностях полно всякой нечисти шастает. Некоторые и призраков видели…

Прутик пристально поглядел на Агнию. Вроде не шутит. Лицо серьёзное, ухмылка не проскальзывает.

— И как оно на самом деле? — осторожно спросил Семён.

— Как? Ты действительно хочешь знать?

Агния перестала тереть пестиком и повернулась к пареньку. Взгляд её глаз на какое-то мгновение лишил того дара речи.

— Коли не струсишь, то могу подсобить разузнать, — вкрадчивым голоском прошептала ведунья.

Кровь ударила Прутику в голову. Его глаза жадно уставились во влажные губы Агнии. Внизу живота приятно защемило. Кажется, женщина что-то ещё говорила, но Семён не услышал.

— Что? — переспросил он, словно пробуждаясь ото сна.

— Заходи… как-нибудь… Вместе поколдуем.

Агния тихо рассмеялась.

— Боль прошла? — спросила она.

— Что? — Прутик скорчил глупое лицо. — Кажется…

— Вот и славно.

— А как? Я думал, вы мне настойку делаете…

— Настойку? Дурачок… Это я для личных нужд делаю. А твою боль давно уж забрала.

Тут Агния показала Семёну кулак.

— Она здесь. Брошу её в огонь, и всё пройдёт.

После этих слов ведунья подошла к печи и сделал такой жест, словно действительно что-то бросала в огонь. Пламя всколыхнулось, зашипело, словно рассерженная кошка. Прутику тут же пришли на ум слова Бора про то, что огонь живой.

— Значит всё? — испугано спросил Семён. — Сколько я вам должен?

— Нисколько, — рассмеялась Агния. — Хотя…. если будет не трудно сделать одно одолжение…

— Какое?

— Достанешь усики сколопендр?

— Что? — Прутик в ужасе вскочил и попятился к выходу.

Агния рассмеялась. Судя по всему, она находила эту свою выходку забавной.

— Я… я… я…

— О, Тенсес! Да ты ещё и заикаться начал! — хохотала ведунья. — Одно лечится, другое калечится… Ладно, Семён. Пошутила я. Сама усики достану…

— До свиданья, — пробормотал растерянный парень.

— Давай, до встречи.

Прутик выскочил вон и скорым шагом направился в слободку. А в голове ещё долго звучал хохот весёлой ведуньи…

3

Бор соскочил с огневолка и сделал знак Первосвету оставаться на месте.

— Я сам схожу, — проговорил северянин, доставая обрубок паучьей лапы.

Они подъехали к низенькой плюгавенькой избушке, в которой, если верить словам местных ратников, обитал командор Никитов.

— Третий-но день пьёт ить, — доверительным шёпотом говорил один из солдат.

— Чего ж так?

— Таки жисть ентакая! Оно иному… не то…

— Ты, братец, сам часом не выпивший? — нахмурился Бор.

Ратник вжал голову в плечи и попятился, глядя попеременно то на сурового Бора, то на его огневолка. А то и на Первосвета.

— Не приведи Тенсес! Како можно?

— Како-како… Запросто!

Бор пришпорил Хфитнира, и поехал в указанном направлении.

По небу плелись серые тяжёлые тучи. Изредка они разряжались холодным мелким дождиком.

— Вон гляди! — осадил коня Первосвет. Он показал Бору куда-то на юг.

— Что там? — не совсем понял северянин.

— Замок Валиров.

— Где?

Проследив направление, Бор увидел далеко за избушками мрачные тёмные развалины. Они высились на пригорке, примерно в полуверсте от посёлка.

— Раньше здесь не было никакой Старой слободки, — пояснял Первосвет. — Тут был посадский городок. А как замок разрушился, все вокруг стало приходить в упадок. Вот будем как-то ехать, увидишь сколько тут заброшенных домов. Особенно с юга и востока. Мертвые слободки… мы их так прозываем…

— Грустное зрелище.

— Хм, грустное!.. Ужасное зрелище. Кстати, я всё хотел с тобой о кое-чём переговорить.

— Слушаю.

— Отпусти меня на недельку.

— Куда?

— К своим… Тут до Жодино не так уж и долго ехать. А когда я ещё окажусь в Темноводье? А? Что скажешь?

Бор молчал. Он нахмурился, его желваки нервно заходили ходуном. И когда уж было Первосвет подумал, что товарищ откажет, тот вдруг согласился:

— Ладно. Коли хочешь, можешь съездить.

— Спасибо, брат. Я мигом. Одна нога…

— Не торопись. Повидай своих, порадуй отца да мать… сестёр… Возьми, — с этими словами Бор протянул Первосвету несколько золотых «орликов», — купишь им гостинцы.

— Вот спасибо!

— Завтра и езжай, чего оттягивать. И кстати, если возвратишься, а меня тут не застанешь — всё одно жди тут. Договорились?

— Да…

Вот они подъехали к избе командора. Бор обошёл громадную лужу у крыльца и толкнул дверь. Та противно скрипнула и туго отошла в сторону.

Внутри дома было темно. И ещё сильно воняло кислой капустой. Единственным светом был огонёк у образа Тенсеса в красном углу. Малюсенькие окошки были плотно закрыты ставнями.

— Ково ить сюды леший приволок? — рыкнул чей-то голос из дальнего угла.