В краю Сорни-най

И когда буровики Шаима уже будут осваивать самое крупное месторождение — Самотлор, развернутся их недюжинные возможности. К концу 1973 года бригада Петрова пробурила 90 тысяч метров проходки. Это небывалый рекорд. Рекордная проходка на бригаду уже с 1967 года принадлежит буровикам этого коллектива. Но дело в том, что рекорд побит не одной бригадой. Средняя проходка на бригаду в год по всему этому управлению составила в 1973 году 75 тысяч метров.

Так что это не игра в рекорды. Это норма жизни. Такие результаты достигнуты за счет повышения производительности труда (в полтора раза против плана!), совершенствования технологии, организации производства.

Кузьмич… Рабочий человек…

А что такое сегодня современный рабочий? Мне, человеку Севера, порою кажется, что пляска шамана для меня яснее, чем характер рабочего, сегодняшнего героя, первопроходца тюменской нефтяной целины. Почему? Может, потому, что в его труде на первый взгляд нет ничего особенно броского, завораживающего. Это будничная, повседневная, трудная, тяжкая работа, творчество и красота которой где-то внутри, она затаена, как и золото, которое веками запрятано в недрах.

Когда думаешь о Кузьмиче, о буровиках, освоивших Шаим и Самотлор, то невольно приходишь к мысли, что самое главное сокровище Сибири — это люди. Без них сокровища Севера были бы мертвыми…

И Сабиту Ягафарову памятна весна 1973 года. Все управление буровых работ, возглавляемое лауреатом Государственной премии А. Г. Исянгуловым, переживало мгновения необычайного трудового подъема. Письмо Генерального секретаря ЦК КПСС товарища Л. И. Брежнева, высокая оценка труда рабочих вдохновили на новые успехи и бригаду бурового мастера Ягафарова, который не раз устанавливал всесоюзные рекорды. Но на Самотлоре высокие скорости проходки стали обычной нормой жизни, достижением многих буровых бригад. Ягафаров сегодня рядовой покоритель Самотлора.

Мы стоим с Сабитом Ягафаровым на палубе теплохода. Плещется внизу вода. Ягафаров о чем-то задумался, глядя на незатейливую игру струй. На берегу деревья. Они, кажется, тоже слушают, как фыркает довольная вода.

— Воды хватает! — говорит мне Ягафаров. — Особенно на Самотлоре. Три четверти территории — вода, болотина. Где установить станок? Как? Островки суши уже разбурили вертикальными скважинами. Что же дальше? Специалисты советовались: что, если бурить с искусственных «островов» кустовым способом наклонно-направленные скважины?

Не так уж просто было это. Вначале побаивались, что насыпь их не выдержит, вышка просядет. А тогда и до беды недалеко…

На Шаиме была тайга. Местами такие кедровые боры!.. Деревья как богатырки. На Самотлоре — низкий берег с редкими деревцами. Голо и пусто. Будто пустыня. Особенно зимой, когда разыграется ветер. Точно бес какой-то. Ревет в фермах вышки, валит с ног, остервенело хлещет по лицам. Но не ветер, не мороз, не хилая природа заставляли иногда нахмуриться, С природой северной мы научились ладить. А вот другое… — Ягафаров надолго умолкает. — Главное, что беспокоило, — как будем работать на новом месте? Как люди? Ведь условия другие. Да и обжитое место оставлено.

Самотлор… Здесь совсем другая мощность пласта, иные масштабы, более высокие требования. Тут несколько нефтяных пластов. Значит, надо научиться разобщать пласты, спускать эксплуатационные колонны увеличенного диаметра, снаряжать их специальными головками.

Пришлось снова поучиться у других, перенимая опыт. Самим кое до чего докапываться. В общем, опять стали учениками. Это, может быть, самое трудное. Быть снова учениками после звонкого имени «рекордсмены». Психологически это было нелегко. Но ребята перешагнули этот барьер, справились… — Ягафаров вздохнул, облегченно улыбнулся.

— Говорят, бурение будто карточная игра: кому повалило счастье, пришли козыри, тот и на высоте — бурит без всяких осложнений, — вставляю я реплику, стараясь подсыпать пороху в костер нашей неторопливой беседы. — Не случается ли порой такое, что посредственный буровик по воле обстоятельств пользуется почетом и славой, сидит на коне удачи, а настоящий самородок плетется в хвосте, тенью накрыт?

— Бывает, наверно. Когда гонятся за отдельными рекордами. Но у нас в управлении рекорд стал нормой. В бурении на удаче далеко не уедешь. Это не охота. Раз — удача. Два — удача. На третий — уже мастерство.

— А что такое мастерство?

— Это труд. Большой. Напряженный… Еще одно непременное условие успеха: чтобы каждая вахта работала, как хорошо отлаженный механизм. Чтобы люди понимали друг друга без слов. Чтобы сработанность была. Для этого нужна определенная атмосфера. Создать устойчивый моральный климат — может, в этом заключается главное мастерство? Стараемся создавать климат. Но не всегда получается так, как хочешь…

— А что мешает создать такой климат?