В ледовитое море. Поиски следов Баренца на Новой Земле в российcко-голландских экспедициях с 1991 по 2000 годы

«Они же сами попросили, – ответил Ержи с невинным видом. – Что мне оставалось делать?» Бас продолжал качать головой, а Ержи пинал камешки. Я осмотрел нашу новую находку. «Не говори никому пока, – попросил меня Ержи. – Пусть это будет сюрприз. Смотри, на ней то же самое клеймо, что и на тарелках, которые Карлсен нашел в Доме».

«А-а-бед!» – кричал Дима из лагеря.

«А что сегодня дают?» – поинтересовался Бас, когда мы шли обратно.

«Они всё утро чистили картошку, – ответил я. – Так что, думаю, на гарнир будет картошка, приправленная укропом».

За обедом сразу возник вопрос: а там ли мы ищем? Берега острова усыпаны стволами деревьев, словно палочками в игре «Микадо». Ледяная Гавань – это просто ловушка для плавника. Чтобы расширить область поиска в прибрежной полосе, я присоединился к Диме и Толе (геолог Дмитрий Бадюков и ботаник Анатолий Кулиев), которые во второй половине дня отправились на северную оконечность мыса Спорый Наволок собирать образцы растений и минералов. В то же время Херре Винья и Рене Герритсен осматривали южные берега мыса. Когда мы добрались до цели, Дима заинтересовался выходами коренных пород в прибрежном обрыве, а Толя в развевавшейся на ветру серебряной накидке скрылся из виду в глубине острова. Я спустился в прибрежную полосу и начал двигаться параллельно кромке воды, перелезая через сотни выброшенных на берег стволов плавника. Большая часть стволов имели ровно срезанные торцы; скорее всего, они были потеряны во время сплава леса по сибирским рекам. Выше по берегу лежат выветренные и расколотые остовы полуокаменелых деревьев; возраст некоторых из них, вероятно, перевалил за 5000 лет [Johansen 1999; Zeeberg 2001]. Плавник может дрейфовать со льдинами до 10 лет, и большое его количество попадает в район Северной Атлантики. По составу это преимущественно лиственница (Larix sp.), достигающая 6-метровой длины. Подумать только, зимовщики перевезли не менее 40–60 волокуш с грузом в четыре ствола на расстояние более 3 километров [Bonke 1998]!

Изображения фрагментов корабля в экспозиции Института наследия в Москве. Можно видеть кованые гвозди и деревянные нагели толщиной 2,5 см, которыми были скреплены два слоя обшивки

Здесь, в 3 километрах от лагеря, среди выброшенного на берег плавника и мусора, я обнаружил необычный обломок, который производил впечатление благородной обработанной древесины. Я неимоверно удивился и обрадовался. Деревянные нагели и старинного вида кованые гвозди не оставляли сомнений в том, что этот фрагмент когда-то был деталью раздавленного льдами судна. Я сфотографировал его в первоначальном положении и попытался поднять, чтобы забрать с собой. Он был тяжелый, больше метра в длину. Когда я триумфатором вернулся в лагерь с дубовой добычей на плече, там уже лежало несколько похожих фрагментов. Еще четыре Херре обнаружил на мысу рядом с маяком. Наши эксперты подтверждают, что все собранные нами предметы принадлежали когда-то парусному кораблю. Сравнительно скромные по размеру, они наводят на мысль, что раздавленное льдом судно развалилось на множество фрагментов и затонуло, возможно, в течение года после того, как команда оставила его. Впоследствии подвижки льда и течения разбросали эти фрагменты по всей бухте и вынесли некоторые из них на берег с обеих сторон мыса. Однако нельзя исключить, что крупные части судна вмерзли в лед и были унесены дрейфом на неизвестное – но потенциально колоссальное – расстояние.[71]

4 сентября 1995 года, понедельник

Сегодня я решил вернуться в Ледяную Гавань, чтобы проверить, нет ли там еще каких-нибудь фрагментов судна, а заодно попытаться отыскать свои перчатки. Должно быть, я снял их, когда фотографировал свою находку и менял кассету в фотоаппарате. День выдался очень холодный, и поэтому мне очень хотелось поскорее их отыскать. Ветер дул прямо с севера, у меня слезились глаза, и буквально все в лагере шмыгали носом. Небо было спокойно, и облако с резко очерченными краями, сплющенное и вытянутое из-за сильных ветров, неподвижно висело над островом, затемняя пейзаж и придавая открытому небу глубокий прозрачный синий цвет. Я нашел Ержи и сообщил ему, что ухожу. «Как долго тебя не будет?»– недовольно спросил он, держа в руке совок. «Что-нибудь часа два», – ответил я. «Возьми ружье, ладно?»

Накануне Дима и Толя срезали дорогу напрямик через мыс, но сегодня я решил идти вдоль воды. Волны прибоя, тихо пузырясь, накатывали на берег, и, пока я шел по темному каменистому пляжу, под моими ногами хрустели мокрые гравий и галька, и я вспомнил забавный отрывок их «Дневника» Геррита де Вейра о медвежьей берлоге в этом самом месте, в сугробах, которые скапливаются каждую зиму под 5-метровым откосом: