В ледовитое море. Поиски следов Баренца на Новой Земле в российcко-голландских экспедициях с 1991 по 2000 годы

После завтрака нам рассказали, как будет проходить высадка. Меня назначили пятым номером в первую группу. Ержи пытается поддержать наш моральный дух, поскольку нам стало понятно, что Великая Российско-Нидерландская Экспедиция на Новую Землю проведет на суше гораздо меньше трех недель, запланированных первоначально. Погода в Арктике – самый непредсказуемый фактор, и теперь она вынуждает нас перестраивать свое расписание. «Пользуйтесь любой свободной минуткой, чтобы поспать, – наставлял нас наш командир. – Когда начнется работа, времени на сон не останется». Путь на восток нам перекрывают учения Российского северного флота. В 9:00 мы находимся на 46°15’ Е, к северу от острова Колгуев. Десантный плашкоут по-прежнему стоит на носовой палубе, укрытый брезентом, и ждет, когда мы спустим его на воду.

Бóльшую часть времени я провожу на койке: читаю или просто сплю. В моменты, когда морская болезнь отступает, тело расслабляется. Я собирался много читать, но на борту этого несчастного судна невозможно привести свои мысли в порядок. У меня нет сил ни читать, ни писать, ни думать. Остается только лежать и спать. Мой мозг постоянно возвращается к одному и тому же вопросу: как выбраться из этой ситуации.

Утром следующего дня с мостика раздалась команда, которая эхом разнеслась по всему судну: через пять минут мы сменим курс. Капитан проделывал ряд тактических маневров у входа в Карские Ворота, чтобы пройти на восток в обход кораблей Российского флота, но в конце концов около полудня решил-таки стать на якорь в одной из защищенных бухт Южного острова Новой Земли. Невдалеке от нас был виден пустынный берег: 30-метровые черные скальные обрывы с волнистыми слоями осадочных пород, подчеркнутыми снежной порошью. Это место называется «губа Кабанья». В этом узком заливе плещутся высокие волны с острыми гребнями. Между волн мечутся глупыши, и их короткие крылья почти не касаются бушующей поверхности моря. В XVII веке эти птицы роились над тушами китов, и китобои Шпицбергена дали им прозвище mallemokken («глупые птицы»), но эти выносливые арктические буревестники вовсе не глупы. Несколько моряков воспользовались случаем, чтобы забросить удочку. Они вытаскивают маленьких рыбок на палубу и быстрым движением вспарывают им брюшки, открывая ярко-оранжевого цвета внутренности, кишащие длиннющими червями, Дары моря выглядят не слишком привлекательно, и мне сразу же вспоминается, что яркая вспышка русской Царь-бомбы когда-то озарила эти места.[52]

Мы с Джорджем пьем чай в столовой рядом с иллюминатором, из которого открывается вид на темные скалы Новой Земли. Один из способов определить возраст сложенных из камней гуриев, которые Питер и Джордж собираются изучать, – по размеру лишайников, которые выглядят как пятна зеленовато-белой или оранжевой краски, расплесканной по камням. Рост лишайников напрямую связан со средней летней температурой и осадками и мог быть замедлен постоянным снежным покровом, существовавшим во время «малого ледникового периода». Установлено, что на печах для вываривания жира и на могилах китобоев, которые находятся на северо-западе Шпицбергена и датируются серединой XVII века, лишайники достигают 30–40 миллиметров в диаметре [Werner 1990]. Северный остров Новой Земли холоднее, чем Западный Шпицберген: средняя летняя температура на мысе Желания составляет 2 °C по сравнению с 5 °C на Свальбарде. Поэтому искать нужно сравнительно маленькие лишайниковые круги: вероятно, всего лишь 20–25 миллиметров в диаметре.

Петр Боярский и боцман с «Ивана Киреева» следят за высотой волн перед высадкой на берег

22 августа 1995 года, вторник