В лесах (Книга 2, часть 3)

- Как не найтись?- ответила Манефа.- Воспрещенью-то теперь боле тридцати годов, а как пол-Оленева выгорело - и пятнадцати не будет... Новых-то, после пожару ставленных, обителей чуть не половина... Шарпан тоже велено осмотреть, а он тоже весь новый, тоже после пожара строен. Казанску владычицу из Шарпана-то велено, слышь, отобрать... И по всем-де скитам такая же будет переборка, а которы не лицевые, тех, слышь, всех по своим местам, откуда пришли, разошлют...

- Слышал и я про то. И мне писали... Дело не ладное... Опять же на грех под это самое время отец-от Михаил с вором Стуколовым подвернулись. Потупила очи Манефа и торопливо опустила на них креповую наметку.

- Видно, куда ни кинь, везде клин,- продолжал Патап Максимыч, подойдя к окну и зорко приглядываясь к черневшей вдали опушке леса.- Такие строгости, каких не бывало!.. А все сами виноваты. Жили бы смирненько, никто бы вас не тронул... А то вздумали церковников к себе залучать да беспаспортных, архиерея выдумали, с чужестранными царствами сноситься зачали. Вот и попали в перекрестную, что ни дохнуть, ни глотнуть... С одной стороны - вы-то уж больно пространно жить захотели, а с другой - начальство-то ровно муха его укусила.

- Съездить бы тебе, Патапушка, к губернатору, попросить бы от него милостей...- молвила брату Манефа.

- Ничего тут губернатор не поделает,- ответил Патап Максимыч.- Был у меня с ним насчет вас разговорец. Со всяким бы, говорит, моим удовольствием, да не могу: власти, говорит, такой не имею... Известно, хоть и губернатор, а тоже под начальством живет, и его по головке не погладят, коль не сделает того, что сверху ему приказано.

- Может, потянул бы в нашу пользу, коли бы ты-то хорошенько ему покланялся,- молвила Манефа.

- Да как же ему в вашу-то пользу тянуть, когда самому за то ответ придется давать? - сказал Патап Максимыч.

- Когда можно было- в просьбах мне не отказывал.

- Ох, владычица, царица небесная! - вздохнула игуменья.

- И про то пытал я у губернатора,- продолжал Патап Максимыч,- нельзя ли вам как-нибудь с теми чиновниками повидеться, чтобы, знаешь, видели не видали, слышали не слыхали... И думать, говорит, про то нечего, не такие люди.

- Полно, Патапушка, все одного кустика ветки, всех одним дождичком мочит, одним солнышком греет,- сказала Манефа.- Может, и с ними льзя по-доброму да по-хорошему сладиться. Я бы, кажись, в одной свитке осталась, со всех бы икон ризы сняла, только бы на старом месте дали век свой дожить... Другие матери тоже ничего бы не пожалели!.. Опять же и благодетели нашлись бы, они б не оставили...

- Пустое городишь,- прервал ее Чапурин.- Не исправник в гости сбирается, не становой станет кельи твои осматривать. То вспомни: куда эти питерские чиновники ни приезжали, везде после них часовни и скиты зорили...Иргиз возьми, Лаврентьев монастырь, Стародубские слободы... Тут как ни верти, а дошел, видно, черед и до здешних местов... Что же ты, как распорядилась на всякий случай?

- Да я казначею мать Таифу на другой же день в Москву и в Питер послала,отвечала Манефа.- Дрябину Никите Васильичу писала с ней, чтобы Громовы всеми мерами постарались отвести бурю, покланялись бы хорошенько высшим властям; Громовы ко всем вельможам ведь вхожи, с министрами хлеб-соль водят.

- Ничего тут и Громовы не поделают. Не такое время,- молвил Патап Максимыч.

- Ох, уж и Никита-то Васильич твои же речи мне отписывает,- горько вздохнула Манефа.- И он пишет, что много старания Громовы прилагали, два раза обедами самых набольших генералов кормили, праздник особенный на даче им делали, а ни в чем успеха не получили. Все, говорят, для вас рады сделать, а насчет этого дела и не просите, такой, дескать, строгий о староверах указ вышел, что теперь никакой министр не посмеет ни самой малой ослабы попустить...

- Вот видишь,- молвил Патап Максимыч.- Незачем было тебе и Таифу гонять. В Москву-то что с ней наказывала?

- А послала я с ней в Москву главную нашу святыню: пять икон древних, три креста с мощами, десятка четыре книг, которы поредкостней.

- Чем такую даль ехать, ко мне бы могла свезти, и у меня б сохранны были,сказал Патап Максимыч.

- Думала я про то, Патапушка, думала, родной. Чего бы ближе, как не к тебе, да вот чего, признаться, поустрашилась. Как пойдут, думаю, у нас переборы да обыски, хоть и узнают, что святыня в Москву отправлена, все-таки ее не досягнут - Москва-то велика, а кому отдана святыня, знаем только я да матушка Таифа, да вот тебе еще на смертный случай поведаю: Гусевым. А чтоб к тебе свезти, того поопасилась: люди узнают, совсем ведь скрыть этого невозможно; ну, как, думаю, грехом, питерские-то чиновники от какой-нибудь болтуньи про то сведают, так, чего доброго, пожалуй, и к тебе нагрянут с обыском... Сам посуди...