В лесу

Я протянул ему карту, и мы вгляделись в стволы миниатюрных деревьев, домики, дым из труб – все хрупкое и задумчивое, словно в сказке.

– Лучше не надо, – ответил Сэм, забрал у меня карту, скрутил в трубку и сунул в мешок.

– Тут крышки не хватает, – сказала Кэсси. На царапинах у нее на щеках появилась корочка. – Там нигде нет?

– Под столом какая-то лежала, вот, лови. – Сэм бросил Кэсси последнюю крышку.

Кэсси закрыла коробку и выпрямилась.

Стоя под люминесцентными лампами, среди пустых столов и кучи коробок, мы переглянулись. “Моя очередь готовить ужин…” – едва не вырвалось у меня, и я понял, что Кэсси с Сэмом думают о том же, и, несмотря на всю глупость этой невыносимой ситуации, легче мне не стало.

– Ну что ж. – Кэсси вздохнула, оглядела пустой кабинет и вытерла руки о джинсы. – Похоже, на этом все.

* * *

Кстати говоря, я в курсе, что в этой истории проявил себя не лучшим образом. Я осознаю, что во время нашего недолгого знакомства бегал вокруг Розалинд, словно дрессированная собачонка, приносил ей кофе, поддакивал, когда она поливала грязью мою напарницу, навоображал, прямо как безмозглый подросток, будто обрел в ней родственную душу. Но, прежде чем осуждать меня, учтите: она и вас обвела вокруг пальца. У вас, ровно как и у меня, имелись все шансы не поверить ей. Я рассказывал вам обо всем, что видел, по мере того, как я это видел. И если вы полагаете, будто своим рассказом я ввел вас в заблуждение, вспомните – я же предупреждал вас, что склонен лгать.

Сложно описать степень ужаса и отвращения к самому себе, которые я испытал, осознав, что Розалинд меня одурачила. Уверен, Кэсси сказала бы, что мое легковерие неудивительно, что все остальные лгуны и преступники, попадавшиеся мне на пути, – дилетанты по сравнению с Розалинд, у которой этот порок врожденный, и что сама Кэсси избежала этой западни только потому, что она и прежде сталкивалась с подобными манипуляторами. Вот только Кэсси рядом больше не было. Через несколько дней после того, как дело закрыли, О’Келли сказал мне, что до дальнейших распоряжений меня переводят из Главного управления в подразделение на Харкур-стрит. “Чтоб ты еще сильней не накосячил” – так он выразился. Возразить я не осмелился. Я по-прежнему числился в Убийствах, поэтому никто толком не знал, чем меня загрузить. Мне выделили стол, а О’Келли время от времени подкидывал мне бумажную работу, но в основном я, лишний и чужеродный, точно привидение, шатался по коридорам, подслушивал обрывки разговоров и ловил на себе любопытные взгляды.

Бессонными ночами я мечтал, чтобы Розалинд постигла самая ужасная судьба. Я не просто жаждал ее смерти – мне хотелось, чтобы она исчезла с лица земли, превратилась в неузнаваемое месиво, растворилась, сгорела до кучки ядовитого пепла. Я никогда и не думал, что мне свойственна подобная жестокость, но еще сильнее пугала меня собственная готовность привести в исполнение любой из этих планов. Каждый наш с ней разговор снова и снова прокручивался у меня в голове, и теперь я с безжалостной ясностью видел, как виртуозно она морочила мне мозги, как безошибочно нащупывала мои слабые места, от тщеславия до скорби и самых потаенных страхов, и как обращала их себе на пользу.

Вот что казалось мне самым чудовищным: Розалинд не встраивала мне в загривок микрочип и не вводила в транс – я сам нарушил все запреты и направил собственную лодку к стремнине. Розалинд, подобно любой хорошей рукодельнице, использовала то, что попалось под руку. Практически с первого взгляда она успела оценить нас с Кэсси и за непригодностью отбросить Кэсси в сторону. Зато во мне Розалинд заметила некую зыбкость, потенциал и решила, что я ей пригожусь.

* * *

На суде над Дэмьеном я не давал свидетельских показаний. Прокурор сказал, что это чересчур рискованно – слишком велика опасность, что Розалинд рассказала Дэмьену мою, как он выразился, “личную историю”. Фамилия прокурора Мэтьюз, он носит яркие галстуки, его называют “динамичным”, и он меня очень утомляет. Розалинд больше не поднимала тему моего прошлого – возможно, Кэсси достаточно убедительно донесла до нее всю бесполезность этого занятия, и Розалинд переключилась на более многообещающее оружие. Я сомневался, что она вообще рассказывала Дэмьену хоть что-нибудь полезное, и настаивать на том, чтобы его вызвали как свидетеля, не стал.