В лесу, на море, в небесах. Подлинная история избушки на курьих ножках

Не испытывает князь и военной угрозы. Родственники его жены, числом тридцать четыре, исполинского роста и богатырского телосложения, ежедневно обходят остров дозором, изрядно пугая мирных купцов, не сведущих об этом обычае. И уж тем более ни один окрестный царь не решится напасть, пока город имеет такую защиту.

Кроме того, князь Гвидон пользуется и другими благами от вышеназванной жены, выражающимися, в частности, в бесплатном освещении земли ночью."

Кощей потер лысину. Дело спорилось. Он чувствовал, что в этой тяжбе выйдет победителем.

Ёма-баба

Над Россией летучая ладья летела не споро, чтобы Аленка могла все разглядеть и всем поинтересоваться. Вот летят они, к примеру, над Пермской губернией, в каких-то местах останавливаются, народ слушают. А того не ведают, что через ту медлительность им угроза страшная грозит.

Дело в том, ч то в обширных пермских лесах издавна обитает Ёма-баба. Чем-то похожа она на бабу-ягу, но куда злее, а главное, всего одна она на всем белом свете. Когда-то были у нее отец с матерью, даже муж и дети у нее были. Но все это так давно исчезло, что она и думать о них забыла. На вид она страшная-страшная: зубы и ногти из железа, совсем слепая, зато нюх и слух у нее отменные, нос до полу падает. Вот этим-то носом она и учуяла молодую колдунью да ее волшебную летучую ладью. Учуяла и положила ее к себе заманить, пытать, все секреты выведать, ладьей завладеть.

Для этого взяла она наговоренную веревку из прелой пеньки да завязала на ней три узла. Теперь Аленка с пути собьется, заблудится, да прямо в лапы к Еме-бабе и попадет. Но так стара была Ёма-баба, что и колдовство ее устарело. Может, одинокого путника оно бы и запутало. Но у Аленки и компас есть, и секстан, а главное – знания и умения. Аленка даже и не почувствовала ничего. Ладья, может, и почувствовала, но под твердой рукой своего капитана не дрогнула.

Тогда Ёма-баба озлилась и решила навести бурю. Налила в чашку воды и стала в ней концами своего передника водить. И поднялся шторм на пермской земле: деревья валит, ураганы заворачивает. Аленка, видя нежданную напасть, велела ладье подняться повыше, сама в каюте заперлась, и сделала себе вроде как капсулу непроницаемую. Поверху они штормовые ветра и обошли.

Под конец Ёма-баба решила взять Аленка хитростью. Подослала к Аленке ворону, чтобы та напела ей про хитроумную ведьму, у которой Аленке есть чему поучиться. Но ладья как раз в это время летела полной скоростью, и ворона просто-напросто ее не догнала.

Так и не вышло ничего у Ёмы-бабы. И в этом, любезный читатель, мы видим торжество научно-технического прогресса над темными суевериями.

Старое ремесло

Вот и осень наступила. Листья внизу, под летучей ладьей, буреть и желтеть начали. Заодно наступила пора подновить запасы провианта. А рядом как раз Кострома – город славный, богатый. Приводнились в невидимости, тихо приводнились, в порт вошли, встали у причала, Аленка пошла по городу гулять. Эх, хорошо гулять в своем обличьи, да в новой юбке, да в блузке небесного цвета, да в жакете английского сукна! Да только как-то невесело в Костроме.

Остановилась Аленка у одного из купеческих домов и прислушалась особым острым колдовским слухом, о чем в доме говорят. А говорят вот что: кто-то порчу напустил на девок костромских, дочерей купеческих. По всему лицу и шее пошли у них белые пятна, так что выглядят они теперь, как пегие коровы. Стыд на улицу выходить! Винят же во всем Агаповну, солдатскую вдову, которая в доме у купца Егоршина раньше жила в приживалках. А кого и винить, как не ее! Известно, она и на картах гадала, и на кофейной гуще, и скотину лечила, и чирьи выводила, и дурную кровь заговаривала. Точно она порчу навела, ведьма старая! Сейчас вот Егоршины ее выгнали – и правильно сделали – и приютилась она в сиротском доме, ей коморку выделили, а она за то белье стирает. Да не место ей и там, надо совсем ее выгнать из города, тогда и болезнь пройдет.

Слушает Аленка и вспоминает свою молодость горькую. Надо бы помочь Агаповне. Разыскала солдатку в сиротском доме и свой план ей обсказала. Агаповна оказалась хваткой и смекалистой, враз все поняла. С тем и попрощались.

А назавтра откуда ни возьмись прямо посередь Сусанинской площади объявилась древняя старуха. Волосы на голове лохматые, не покрытые, одежда не здешняя, в руке клюка железная, изо рта клык торчит, а больше во рту зубов и нету. И гуляет себе по городу, как будто так и надо. А как мимо соборной колокольни проходила, так клюкой колокольне-то и пригрозила, а еще поносные слова проворчала. Подошел к ней, конечно, городовой и стал внушать, что не годится нарушать порядок. Но она на городового как черным своим глазом глянула, как зубом цыкнула, – задрожал бравый городовой, побледнел и за сердце схватился. Старуха же словно растворилась в воздухе.

Назавтра смотрят – опять древняя ведьма гуляет по Костроме. Замечать стали: собаки ее боятся, хвосты и уши поджимают, кошки на нее спины дугой выгибают и шипят, даже гусаки и те вытягивают шеи и гогочут испуганно.