В любви и боли. Противостояние. Том второй

Борьба с собой всегда была самой сложной и непредсказуемой. Но ведь раньше у него не было цели и средств для ее достижения. Сейчас все иначе. Абсолютно и совершенно все иначе.

Тогда почему страх все тот же? Или скорее его неожиданная вспышка, наползающая на горло и сердце удушливыми петлями сковывающей безысходности. Как будто знала, в какой момент атаковать слишком расслабившийся разум и самодовольного триумфатора, разомлевшего на троне чествующего победителя.

Он прошел в сторону оконного экрана, по пути отставляя бокал на край рабочего стола, и на несколько секунд замирая перед открытой панорамой северной столицы. Но на вряд ли его взгляд зацепила хоть одна знакомая картинка индустриального пейзажа с высоты птичьего полета. Он практически ничего перед собой не видел, поднимая обе руки, и едва соображая, что делает. Дрожащие пальцы погрузились в идеально зачесанные над висками пряди коротких волос, на несколько секунд обхватывая поверхность головы и вжимаясь в скальп и череп до легкой (главное, чтоб достаточно ощутимой) боли. Глаза закрылись сами собой на протяжном выдохе, словно он пытался прогнать собственный приступ нежданной дурноты.

Бл**ь, что это? Прилив отсроченной реакции? Слишком резко расслабился или не рассчитал собственных сил? Так много всего пережитого за последний месяц — неподъемная планка задавленных эмоций, внутреннее давление которых рано или поздно должно было прорвать сквозь слабые швы и выбоины, сорвать к чертовой матери все клапаны и стоп-краны? Ни один нормальный человек не смог бы выдержать подобного темпа — ходить по грани, контролируя абсолютно все: ситуацию, чувства, мысли, ход событий… собственные желания и даже чужие жизни — твою жизнь… Болезнь сына, семья, работа, компания, друзья, знакомые, связи, которые надо постоянно поддерживать, питать и налаживать новые… Ты, снова ТЫ и в какой-то момент только ТЫ. Он так долго этого ждал, через столько прошел… все еще пытался выбраться из этой клоаки…

Он имел на это право, как никто другой. И плевать, кто-что думает и тем более, что думаешь ты. Сейчас у тебя на это больше нет никаких прав. И он слишком много пожертвовал на этот алтарь. Пусть у данной победы будут свои побочные последствия, он был к ним готов. Он пройдет через все. Так что это легкое недомогание — попросту ничто на фоне всего, что ему пришлось в свое время пережить и что еще предстояло пропустить сквозь себя, тебя и ваши вновь забившиеся в унисон сердца. Важно то, что здесь и сейчас. И он не станет одним из тех, кто допьет эту чашу до горького осадка. Она будет полной всегда и постоянно. У этого безумия и этой тьмы нет границ. Все или ничего. И только так.

Он опустил немного руки, на какое-то время накрыв ладонями лицо, медленно вжимая стиснутые пальцы в щеки у носа и рта и выдыхая теперь в напряженные фаланги, пока еще не открывая глаз.

Всего лишь минутная слабость. Или ложная "паника". Необоснованный порыв с идиотской идеей, спровоцированной поверхностным порезом интуитивного страха? Был ли у этой истории другой ход событий? Хотел ли он все это переиграть по иному? Простить тебе все… всех, после всего?..

Вернуться в твою комнату, притянуть к себе, взять на руки, прижать к груди, к плечу… бл**ь, придушить, пока твой мозг не начнет отключаться от недостатка кислорода, пока ты не станешь терять сознание и задыхаться, слабея с каждой пройденной секундой, с каждым отчаянным ударом разрывающегося в твоей груди сердечка. Пока в конце концов ты не отключишься. Только тогда разомкнуть пальцы, вжать в себя, вдохнуть в твои легкие свой кислород, запустить твое сердце собственными руками… Вернуть, прижать еще крепче…

Нет… это слишком просто, банально и ничтожно мало. Не для него. Иначе ему придется убивать тебя чуть ли не каждый божий день.

Наконец-то он опустил руки, открывая глаза и выпрямляя осанку. Дыхание и сердцебиение постепенно выравнивались.

Еще через несколько секунд сошел с места, отворачиваясь от окна и возвращаясь к центральному рабочему столу или, вернее, к кожаному креслу. Не спеша опустился на мягкое и глубокое сиденье с низкой над полом посадкой, откинулся затылком на высокую спинку, возложив изгибы локтей обеих рук на валики подлокотников и только по прошествии еще десяти-двадцати секунд вначале протянул правую кисть к бокалу с коньяком, продолжая оттягивать момент с первым глотком, а чуть позже левой подхватил пульт управления от мониторов.