В любви и боли. Противостояние. Том второй

Не буду врать, я всегда хотел обладать тобою, даже десять лет назад. Только тогда я готов был тебя слушать (более того, даже желал этого, как никогда и никого другого), держать у сердца каждое мгновение, носить на руках, умирать в этой сладкой агонии долгожданной близости и не бояться принимать ее спасительный яд из твоих пальчиков и губ снова и снова, до скончания вечности. Тогда, ради счастливой и влюбленной улыбки в твоих глазах, обращенных в меня, я готов был пойти на все, даже на убийство… Сейчас… Разница в том, что я готов пойти на все, только чтобы ты прочувствовала в полную меру всю тяжесть нашей обоюдной потери, то что было навсегда и безвозвратно утеряно для обоих и только лишь по принятому ТОБОЮ решению. Поэтому прости заранее, если поначалу будет тяжело и некомфортно. Ведь любая операция с хирургическим вмешательством не может пройти абсолютно безболезненно. Боль настигнет в любом случае, особенно когда полностью сойдет действие анестезии…

Думаешь, я хочу ампутировать твои конечности, выпотрошить, набить содержимым непонятного тебе происхождения, сделав из тебя куклу для своих личных утех и садистских забав? Ты и вправду могла допустить в свою гениальную головку подобные дикие мысли? А ты не думала, что все эти годы ты не просто бегала от меня и себя, что ты сознательно зашивалась от всех, всего и каждого, теряя из года в год каплю за каплей своей сущности, свое истинное лицо и то, что на самом деле делало тебя свободной и неуязвимой? Сколько бы ты еще так продержалась, пока оно не разорвало тебя изнутри или не превратило в бездушное существо с умертвленными чувствами и атрофированными желаниями?

И, да, мне придется сделать нечто невозможное, крайне для тебя шокирующее и несовместимое с жизнью… через столько лет попробовать выпустить это из тебя. Распороть скальпелем каждый шов и сросшийся с нервами узел твоих наслоенных один на один самовнушений и самообманов, разрезать на живую кожу по лопаткам, вдоль позвоночника, высвободить на волю рудиментарные остатки того, что когда-то могло стать трехметровым размахом твоих крыльев… Может, попроси ты об этом сама, я бы и попытался хоть немного облегчить тебе страдания, но, увы, не сейчас, когда уже слишком поздно, а я сам до безумия хочу наблюдать, как ты будешь истекать в моих руках кровью и умолять о реальной физической боли… о реальной смерти…

Поздно, Эллис, слишком поздно… Выхода больше нет… ни для кого из нас… Эта машина смерти уже запущена и далеко не моей рукой…

* * *

Сегодня просыпаться было уже не так страшно? Ожидание не казалось таким убийственным, его приход не резал окружающий воздух и по болевым узлам своей неминуемой необратимостью? Новый ритуал твоей новой жизни не вспарывал кожу и нервные окончания выбивающей дрожью, не заглушал чувствительность пережитых прикосновений его пальцев, голоса и скользящего савана его удушливой тени? Ты уже не боялась хотеть большего… ждать и надеяться на большее?

Ничего, Эллис. Скоро ты научишься, это совсем не сложно — жить ради прихотей и удовлетворения "слабостей" своего Хозяина, вслушиваться с немощным трепетом и замиранием безвольного сердечка в звук его приближающихся шагов или мечтая их слушать постоянно, желая их услышать больше всего на свете. Главное, что ты уже осознала, насколько беспочвенны все твои вчерашние страхи, и ты почти готова к очередной ступени своего нового становления.

— А я могу сегодня позвонить или… поработать? — ты даже рискнула впервые за столь недолгое время задать один из мучавших тебя вопросов, завуалировав свою проснувшуюся смелость очаровательной скромностью смущенной школьницы.

— Смотря, кому ты собираешься звонить и над чем работать. — он не стал сдерживать улыбки, как и удивляться твоей способности так чувствовать развитие будущих и самых ближайших событий.

Сегодня он как раз собирался выделить тебе несколько часов после обеда, чтобы ты связалась со своей секретаршей перед завтрашним выходом на работу, возможно сделала еще несколько особо для тебя важных звонков своим ближайшим родственникам (или с кем ты там привыкла тесно общаться все эти годы?). Проверила электронную почту, просмотрела рабочий график… познакомилась со второй частью своих новых апартаментов — комнатой-кабинетом, совмещенной с гардеробной, где теперь находились все привезенные тобой с багажом из Карлбриджа вещи, включая часть корпусной мебели (стеллажи, книжный шкаф и даже твой рабочий стол с твоим рабочим креслом), личную библиотеку с личным орг. оборудованием твоей домашней фотомастерской, которые ты заранее упаковала на своей квартире перед отъездом в Леонбург, но почему-то забыла связаться с фирмой занимающейся междугородними транспортировками для их дальнейшей перевозки на твое новое место жительства.

— Мне надо проверить, кто звонил мне за… прошедшие сутки. Но я оставила свой смартфон в гостинице… как ты просил. — смущение почти на грани кокетливой игры от краснеющей скромницы с естественным здоровым румянцем на нежных щечках и припухших поджимающихся губках.