В людских и лесных дебрях

Несколькими днями позже моего приезда на Ханку, поплыл я с рыбаками на озеро, вытаскивать «перемет», или веревку с крючками. Мы поплыли на двух лодках, и рыбаки начали вытягивать шнур с разных концов и осматривать крючки. Вскоре со второй лодки крикнули, что попалась большая рыба. После окончания осмотра нашей части шнура, с которой мы сняли две небольшие калуги весом в каких-то сорок-шестьдесят футов каждая и щуку, такую же, какую мы поймали с помощью «морды» в Старом Озере, мы подплыли ко второй лодке. Они уже сняли рыбу с крючка и, протянувши шнур через жабры, привязали ее к корме лодки. Мне хотелось непременно посмотреть рыбу, так как это была большая калуга, весящая около пятисот фунтов. Я взялся за шнур и начал подтягивать рыбу к лодке. Она была уже измотана болью и борьбой, поэтому уже не сопротивлялась.

В глубине я видел длинное, чудовищное ее тело. Подтащив ее к лодке, начал поднимать ее вверх, чтобы лучше осмотреть. Когда она была не более чем на два-три фута от поверхности воды, увидел я огромную, остроконечной формы, голову, серо-желтого цвета, сильно загрязненную илом. Удивительно маленькие, кровавые глазки смотрели на меня мрачно и злобно.

Внезапно произошла неожиданная для меня вещь. Калуга взмахнула хвостом и кинулась в сторону с такой ужасной силой, что, не успев выпустить из рук шнур, к которому она была привязана, я рухнул в воду.

Естественно сразу выплыл и, спустя момент, уже опять сидел в лодке, правда полностью мокрый и пристыженный. Рыбаки деликатно улыбались, но один из них молодой, не выдержал и взорвался громким смехом.

Все рассмеялись, и я сам также смеялся от всего сердца, а позднее сказал:

— Хорошо, что поймали шнур, так как был бы я на крючке, и что же тогда сделали бы вы со мной, мужики?

Один из рыбаков покачал головой и ответил серьезно:

— Было бы это трудным делом, потому что не известно, как привязать такую «калугу»: жабер нет, а за шею не годится!..

Плавая по Ханке, заглядывал я в укромные, заросшие тростниками и камышом места. Ближе к северному берегу, недалеко от истоков реки Сунгача, в подобных заливах встречал я колонии местной Victoria regia

. Это так называемая Нелумбия (Nelumbium speciosum) — прелестный экземпляр, не уступающий по красоте своему индийскому прототипу. Громадные листья, подобные подносу, по ширине больше полуметра, плавали на поверхности воды, удерживаемые на длинных стеблях, поднимающихся со дна водоема. Некоторые экземпляры еще цвели; чудесные розовые цветы имели в диаметре до пятидесяти сантиметров. В зарослях нелумбии кишело от рыб, которые плескались, выскакивали над поверхностью воды, сновали и охотились на разных слизняков, гидр и червей, живущих на стеблях и листьях громадного и красивого растения.

Известный естествовед Маак объяснил это чрезвычайное обилие рыбы в озере Ханка следующим образом.

Озеро очень обильно обеспечено планктоном, или микрофлорой и микрофауной, которые являются самым лучшим кормом для рыбы и других живых существ, между прочим, для черепах с темно-зеленой окраской панциря и длинными ногами. Эти черепахи из вида Shyonix Maackii

весят десять-пятнадцать фунтов, хотя и можно встретить значительно большие экземпляры.

Однажды я был свидетелем такой сцены. Казаки из Камень-Рыболова купали в озере коней. Когда выводили коней на берег, один из них начал совершать какие-то удивительные кульбиты. Он вставал на дыбы, лягался, метался и ржал. С большим трудом удалось заставить его выйти на берег и, тогда заметили, что за его хвост зацепилась черепаха. Был это большой экземпляр, так как весил он около сорока фунтов, а его роговые челюсти были такие могучие, что только после умерщвления его, удалось высвободить конский хвост.

Еще был на озере трагический случай с «бакланом», или кормораном. Это большая черная утка с острым, изогнутым на конце клювом. Кормораны слывут за превосходных рыболовов-нырков. И китайцы дрессируют их таким образом, что птицы нырнув и поймав рыбу, возвращаются к хозяину и отдают ему свою добычу. Что правда ничего другого им не остается, так как хитрый китаец надевает корморану на шею железное кольцо, которое не позволяет птице проглотить рыбу.

Таким образом я видел стайку корморанов, занятых ловлей рыбы. Птицы то и дело исчезали под водой и появлялись с добычей в клюве. Тогда начиналась погоня и борьба за добычу.

Один из корморанов нырнул и выплыл, отчаянно размахивая крыльями и с разинутым клювом. Он метался, как одержимый, собирался взлететь и снова тяжело опускался, пока, наконец, не погрузился в воду и выплыл уже недвижимый. Удивленный я велел плыть лодке на место происшествия, вытащил корморана и осмотрел его внимательно. Оказалось, что под водой птица схватила касатку, которая ощетинила свои защитные колючки и увязла в горле неудачного рыболова. В результате птица задохнулась из-за недостатка воздуха.