В. Маяковский в воспоминаниях современников

– Теперь Вхутемасу дают пайки, мы их складываем и вместе варим общее кушанье, так что теперь считаем себя вполне обеспеченными. В общем, только дня три–четыре в месяц сидим без хлеба.

– Как же так?

– Да так, рассчитаем на месяц, а глядишь, в какой-нибудь день и завтрашнюю порцию съешь, так в месяц и набегают три–четыре дня. Ну, зато овощей хватает, даже остается сверх разверстки. Самое трудное, Владимир Ильич, прошло, теперь чувствуем себя великолепно.

– Ну, ничего, небось пораньше ложитесь спать?

Опять хором:

– Нет, Владимир Ильич, часов до трех–четырех засиживаемся.

– Как так, почему же у вас не гасят электричества?

– Мы в этом отношении, Владимир Ильич, счастливчики: наш дом расположен в сети телеграфа и почтамта, куда дают электричество всю ночь.

– Вот как! Ну, это не годится, я сделаю распоряжение, чтобы вас выключили, а то ведь пока горит свет, вы уже, наверно, не будете ложиться спать вовремя. Плохо питаетесь, учитесь, да еще долго не спите – так вы совсем растеряете свои силы. Куда же вы будете годиться? Нет, так нельзя, непременно сделаю распоряжение, чтобы вас выключили. Я вот при самой срочной работе и то ложусь вовремя.

"Счастливчики" никак не ожидали такого оборота дела. Выручила нас Надежда Константиновна: она Владимиру Ильичу напомнила случаи, когда он сам зарабатывался, и нашла для нас извиняющее обстоятельство – нашу молодость.

Но Владимир Ильич не сдавался:

– Если у вас не гасить света, то вас нужно предать суду за растрату государственного имущества – ваших сил. Какие же вы будете строители? Вам прямо нужно будет сдаваться.

Мы с жаром доказывали, что не сдадимся и даем обещание сохранить свои силы.

– Ну, что же, вы спорите, читаете Маркса, Энгельса?

– Читать-то читаем, но большей частью по специальности. Главным образом, практически работаем, а по вечерам спорим.

Разговор перешел опять на литературу и театр. Мы с увлечением доказываем достоинства "Мистерии–буфф" Маяковского и начали настаивать, чтобы Владимир Ильич непременно побывал в театре. Даем наказ Надежде Константиновне предупредить Владимира Ильича, когда пойдет "Мистерия–буфф".

– Ну, а как вы считаете вещи Луначарского, например "Маги"?

Из нас в то время никто этого произведения А. В. Луначарского не читал, и мы ничего не могли ответить. Спросили мнение Владимира Ильича. Он, смеясь, ответил:

– Ну, это кому как.– И неожиданно спросил нас:– А в оперу вы ходите?

– Для нас там, Владимир Ильич, совсем нет ничего интересного.

– Как же так, а вот товарищ Луначарский очень бьется за то, чтобы сохранить оперу.– Владимир Ильич лукаво оглядывает нас: – Ведь вот вы сами нового ничего не указываете, как же быть?

Ребята изо всех сил стараются выкопать отдельные места из Маяковского, чтобы доказать Владимиру Ильичу, что новое есть, и затевают между собой спор, какой именно отрывок лучше. Владимир Ильич попал в точку. Мы никак не можем остановиться на чем-нибудь одном, все с яростью доказывают свое. Я делаю над собой большое усилие и залпом выпаливаю:

– Конечно, Владимир Ильич, нового еще мало, но мы учимся, будем работать, по–разному и понимаем это новое, но зато все мы единодушно против "Евгения Онегина". "Евгении Онегины" нам в зубах навязли.

(Это относилось не к роману Пушкина, а к опере Чайковского, которая в то время чуть не ежедневно шла в Большом театре.)

Ребята дружно подхватили:

– Конечно, мы против "Евгения Онегина".

Владимир Ильич прямо покатывается со смеху.

– Вот как, вы, значит, против "Евгения Онегина"? Ну, уж мне придется тогда быть "за", я ведь старый человек. А как вы считаете Некрасова?

Здесь наши мнения раскололись: кое–кто был "за", кое–кто "против" – в общем, высказывались за то, что для нашего времени он устарел. Нам теперь нужно другое.

– Так, так, значит, вы против "Евгения Онегина", Ему, видимо, эта "формулировка" понравилась.

– Да, Владимир Ильич, мы надеемся, что и вы с нами будете против этого нытья. Теперь для этого просто времени не хватает.

– Вот приеду в следующий раз, тогда поспорим.

Был уже третий час ночи. Гости начали собираться; Владимир Ильич опять пошутил насчет электричества.

– Ну, а вы все–таки спать пораньше ложитесь, а то что ж, научиться научитесь, а сил-то против "Евгения Онегина" не хватит. Берегите, берегите свои силы – они пригодятся.

Народу было много. Как ни упрашивал товарищ Гиль ребят из других коммун, они все же просачивались к нам и оставались. Когда Владимир Ильич и Надежда Константиновна стали уходить, то вся восьмиэтажная лестница была полна людьми. Товарищи из второй коммуны попросили его взглянуть, как живут во второй коммуне, но у них было полутемно – не хватало лампочек, и там только прошли, не задерживаясь.

На улицу мы решили не выходить, чтобы не создавать паники, да и Надежда Константиновна запротестовала, чтобы мы выходили на улицу неодетыми.

Взяв слово с Владимира Ильича, что он еще у нас побывает, мы пошли к себе и долго еще разговаривали о событии.