В.Н.Л. (Вера. Надежда. Любовь)

– О! Себе! – Семён даже поднял пухлый палец, оторвав его от пятерни, сжимавшей колбасу.

– Значит, опять проблема в тебе, а не в деньгах… И не в Оле! – заключил я так безапелляционно, что даже испугался.

Артём протёр носовым платком запотевшие очки. Молчал, готовясь нанести следующий аргумент.

– В конце концов, я на идиотах имею приличную зарплату, – сказал он вдруг тихо и примирительно.

– Это да, – с удовольствием подхватил я, готовый стоять за свою правду до ненужной капли крови.

– Сергей, жму руку! – одобрил меня Семён и добавил: – Если это не только на словах…

«Нет, новый знакомец, – подумал я, – как раз на словах! На словах, которые другие меняют на ненужное дело!»

Я вспомнил Осиного дядьку. Мне казалось, что как-то вдруг. Нет! То, что он пытался мне сказать, осталось, обрело почву, подобно помидорным семечкам, что вот-вот пустят свои ростки у меня на подоконнике. И говорил я Артёму сейчас несколько, правда, изменённый под местную почву его жизненный подход…

– Давайте ещё по одной, – Семён крякнул, достал из сумки бутылку.

– Давайте, – согласился Артём. – Разделим – и по домам. Давай сюда рюкзак, писатель.

А я вдруг заупрямился:

– Нет, – говорю и хотел добавить: «Не в моих правилах», но озвучил менее агрессивное:

– Чего я с этим таскаться буду. Я не домой.

– Учись, – одобрил Семён, набивая упаковками и бутылками карманы мешковатой осенней куртки.

– Нет, – рассудил Артём, – так не пойдёт. Ты, конечно, писатель, бессребреник…

– Я золотарь… – огрызнулся я.

– А-ха. Так и возьми у нас этого дерьма побольше. Оно тебе и нужнее. Не от них возьми, от меня…

Откуда ему было знать, что мне нужнее. А от тебя, Артём, я бы другое взял. Живое!

Но при этом покорно снял рюкзак. Не надо казаться сложнее там, где не надо.

Они переложили часть продуктов и бутылок ко мне. Артём закрыл похудевшую сумку. Мы двинулись к метро через площадь. При этом каждый думал о своём, хотя молчание было общим…

– Серега, а что с Югиным? Ты давай поподробнее! Отдал? Что он сказал? – я не был уверен, что Артёму интересен ответ, но ломать молчание стоило только потому, что чёрт знает куда это молчание могло завести каждого из нас.

– Сказал позвонить через неделю, – откликнулся я.

– Что такое Югин, господа? – оживился засыпавший, казалось, на ходу Семён.

– И ты туда же? – посочувствовал Артём. – А как же «Мертвец в оправе»?

– Он и есть, – захохотал Семён. – Понял я, о ком вы… А ты ему, Сергей, роман свой предложил, что ли?

– Рассказы дал.

– Сунул? – опять захохотал фотограф. – Мой тебе совет: не суйся ты к этим лохобанам, снеси вон в «Неву», что ли… Там тоже, правда, последнее время всякое печатают…

– Может, у меня и есть всякое? – усмехнувшись, ответил я.

– Не дай Бог! – и фотограф снова затрясся.

– Ну неделю-то подождёшь? – вмешался Птицын. – Посмотрим, что Югин скажет… – ясно, что дельный совет с «Невой» не пришёл ему в голову, и от этого Артёму было, наверное, обидно. – А потом, в «Неве» месяца два ждать. Они же не рецензируют – скажут: «Не подошло» и повесят…

– Повесят, повесят, – перебил Семён, продолжая веселиться.

– Трубку, – сквозь ухмылку закончил Артём.

– Господа! Разбегаться неохота… Птицын, пойдём к тебе, Ольчик нам горячего приготовит…

– А работать? – неожиданно трезво и холодно успокоил приятеля Птицын.

– Мне-то что? Цифра – она и есть цифра. Прыщи на жопах я за пять минут зафотожаблю…

Я не понял ничего. Поэтому осторожно спросил:

– Что это значит?

– Фотоаппарат – цифровой. Не ваши говенные мыльницы! Загнал фотки в комп, там программа есть – красные глаза убирает, прыщи. Вот и всё!

– Он спец! – подтвердил Артём, как бы раздумывая. Раздумывал и я. Мои смелые надежды на субботу отнюдь не были смелыми. Я ещё не придумал, как буду себя вести. Поэтому прощупать почву в этом направлении – это плюс. Минусов же было целых два: присутствие Артёма и неочевидная только пока нетрезвость. Вопреки сотням волнующих алкогольных историй, нормальные женщины любят всё-таки трезвых мужчин. По пьяни можно подцепить, причём в комплекте с девушкой ещё кое-что. А вот познакомиться…

Проще всего было бы, если бы Артём просто сказал «нет». Но подсознательно и он не искал лёгких путей. Потому как согласился.

– Поехали, посидим… Закусим нормально… – по его мнению всё то, что оттягивало рюкзаки и карманы – было так себе…

– Ольчик, это я! – голосил Семён в решёточку домофона.

– Берлин? – с ударением на первый слог послышался Ольгин голос. – А где Артёмка?

– Да тут он, твой Артёмка, за моей спиной. С нами ещё писатель…

В квартире пахло чем-то сытным и ещё уютно-детским. Уютно-детскими оказались рубашонки, по которым Ольга проворно водила утюгом.

– Привет, – уверенно пропыхтел Берлин, пройдя на кухню прямо в одежде. Чувствовал он себя как дома. Выложил из кармана снедь, поставил бутылки.

– Сёмка, Серёжа, здравствуйте… – я опять искал в обращении ко мне подтекст. Серёжей-то в этом городе я стал только у неё.

– А где Венеролог? С бабушкой отправила? – поинтересовался Артём, снимая куртку, задевая усиленными плечами «Алабамы» меня и стены.