В небе над Донбассом и Сахалином. История рейсов МН17 и КЕ007

На следующий день караван такси и автомобилей НВС прибыл, для того чтобы доставить Ишизаки, телевизионщиков и меня в штаб-квартиру JMSA в Отару. Нас уже ждали. Хотя JMSA и является частью японской военной машины, это гражданская организация. Японцы тщательно это подчеркивают, хотя в JMSA существует военная иерархия и они используют вооруженные суда. Поскольку, прежде чем стать пилотом, я был капитаном судна, люди в штаб-квартире встретили меня тепло. Они показали мне архивы, которые я рассматривал при работающей камере. И мне даже разрешили снять фотокопии с этого материала. К сожалению, здесь не было фотографий обломков самолета, которые я искал, и в частности, обломка № 3. Они пообещали направить мне копию, если смогут найти фотографию. Тем не менее моя поездка в Отару не прошла впустую. Я нашел ряд свидетельств о плававших обломках, найденных в Охотском море или на его берегах, которые могли принадлежать лишь американскому военному самолету.

После Отару я отправился в Вакканай, в котором находился временный штаб поисковой операции, проводившейся у берегов Монерона. Я слышал, что городской совет проделал большую работу, чтобы доброжелательно принять семьи погибших, и организовал постоянную выставку личных предметов, принадлежащих пассажирам. Тем не менее, когда я прибил, все эти объекты были упакованы в деревянные ящики. Затем я пошел в местный штаб JMSA. После некоторого колебания мне показали — под большим секретом и только на несколько секунд — фотографию № 3. У меня появилась лучшая идея относительно того, чем это могло быть. Отметка № 3 была видна в нижнем правом углу. Она указывала на то, что этот самолет был, очевидно, не советским, поскольку буквы N в кириллице нет. Я не видел серийного номера 7111032, который был показан на рисунке в моем журнале. Может быть, он находился на другой стороне. Тем не менее, его округлая форма убедила меня в том, что этот фрагмент был, вероятнее всего, рулем высоты, а не элероном. Офицер, который показывал мне фотографию, взял с меня клятву о том, что я буду молчать. Я вернулся в Саппоро, заинтригованный углубляющейся тайной № 3.

По любопытному совпадению, в день моего возвращения в Саппоро, через шесть лет после гибели KAL 007, местное издание «Асахи Симбун» объявило, что команда японского рыболовного судна «Юкуи Мару» выловила сетями треугольный кусок металла. Этот кусок, который, как было сказано в статье, сделанный из нержавеющей стали или титана и имеющий размеры 63x16x4 дюйма, был найден в море на глубине 360 метров 12 ноября 1989 года, в 22 часа 45 минут в точке с координатами 45°08’ северной широты и 144°00’ восточной долготы. Кромка треугольника была такой твердой и острой, что один из моряков порезался об нее и должен был обратиться за медицинской помощью в госпиталь в Вакканае.

Я решил немедленно вернутся в Вакканай. Я говорил с Ишизаки, который связал меня с местным оператором НВС. Я прибыл на следующий день и встретился с оператором Йошида. Прежде чем обратиться в офис рыболовной компании, где были сложены обломки, Йошида позвонил им и сказал, что мы выезжаем. К его удивлению служащий проинформировал его о том, что фрагмент прошлым вечером был отослан в штаб-квартиру JMSA. Затем Йошида позвонил в JMSA, чтобы назначить интервью. Фрагмент уже был упакован и должен был быть отправлен в Читозе, где его должна была обследовать группа экспертов. К счастью, командующий офицер был тем же самым, который под строгим секретом показал мне фрагмент № 3. Он распорядился о том, чтобы нас пропустили, и открыл тщательно запечатанный контейнер с фрагментом. Осмотрев обломок, я поблагодарил моих Друзей из JMSA.

Тем не менее, прежде чем уходить, я воспользовался возможностью попросить офицера, если он не возражает, еще раз показать мне фотографию № 3, так, чтобы я мог исследовать ее тщательнее. Со смущенной улыбкой на лице офицер быстро отвел меня в сторону и мягко сказал: «Это не очень хорошая идея — говорить об этой фотографии в присутствии незнакомцев». Обычно на японском языке слово «незнакомец» относится к неяпонцам. Посмотрев вокруг себя, я убедился, что был здесь единственным неяпонцем. Внезапно я понял. Концепция клана очень сильна в Японии. Каждый японец принадлежит к клану, и идея принадлежности к группе — одна из самых сильных форм социальных уз в Японии. Когда он говорил мне, что следует быть осторожным по отношению к незнакомцам, он имел в виду, что мой компаньон, Йошида, который не принадлежал к JMSA и не знал о фотографии № 3, не был членом группы. Это одновременно подразумевало, что я к этой группе уже принадлежал. Я горячо извинился за свою слепоту. Я пообещал быть более осторожным в будущем. Как только эти важные формальности были проделаны, я, в качестве только что посвященного в члены клана, снова попросил показать мне фотографию № 3.