В небе над Донбассом и Сахалином. История рейсов МН17 и КЕ007

Хотя японские социальные отношения продуманы весьма тщательно и кажутся для западного наблюдателя излишне усложненными, следование должному протоколу инициирует процесс, окончательные результаты которого часто зависят не от статуса вовлеченных сторон, а от сложной сети взаимных обязательств. Тот, кто понимает протокол, может манипулировать социальной ситуацией к своей выгоде. Офицер не мог отказать моей просьбе, представленной в таком виде, и показал мне не одну, а три фотографии № 3, на одной из которых была показана обратная сторона фрагмента, которую я никогда прежде не видел. На этой стороне был отчетливо виден приводной механизм триммера, состоящий из круглого силового привода, удерживаемого шестью болтами и маленьким стержнем, прикрепленным к триммеру. Механизм примерно на дюйм выдавался над поверхностью и был покрыт когда-то обтекателем. Я все еще не мог обнаружить серийный номер 711032, или потому, что он был слишком маленький, или, как я начал подозревать, потому что существовал другой, идентичный № 3 фрагмент, на котором стоял этот серийный номер. Последнее подтвердил адмирал Кессоку Коному, которого я встретил в штаб-квартире JMSA в Йокогаме. Тем не менее, к тому времени у меня было уже достаточно информации о фрагменте № 3, чтобы начать предполагать, что этот кусок мог быть частью хвостового оперения ракеты класса «воздух-воздух».

Мы с Йошидой вернулись затем в офис рыболовной компании, где я смог получить документ, подтверждающий недавнее открытие «Юкуи Мару». Я позвонил в Саппоро, чтобы рассказать Ишизаки о результатах нашей экспедиции. Я сказал ему, что фрагмент был не из нержавеющей стали, а из титана. Как оказалось, он являлся частью крыла американского самолета-разведчика SR-71 «Блекберд», единственного известного самолета (не считая экспериментальных), крылья которого были сделаны целиком из титана. Вечером я вернулся в Саппоро.

В течение ночи срочно собранная группа инженеров JMSA, JASDF и всех японских авиакомпаний, собравшихся в Читозе (полугражданском, полувоенном аэропорту, обслуживающем Саппоро), написала отчет, копия которого немедленно прибыла к нам в отделение НВС. В нем говорилось, что технология, использованная при изготовлении треугольного фрагмента, не была достаточно передовой, чтобы принадлежать какой-либо стране западного мира, и поскольку он был сделан из нержавеющей стали, кусок был слишком тяжел, для того чтобы являться частью самолета.

Передав мне копию отчета, Ишизаки сказал, что американское телевидение уже передало краткое содержание отчета и его выводы. Принимая во внимание тот факт, что Читозе находится немного в стороне от обычных маршрутов, это был поистине замечательный пример современной связи в западном мире. Мы с Ишизаки не могли не думать о том, что отчет был спешно составлен, для того чтобы показать, что обломок не принадлежит ни одному из западных самолетов. Я лично обследовал этот фрагмент, и мои открытия были диаметрально противоположны тем, которые были сделаны группой экспертов.

На самом деле обломок был слишком легким, для того чтобы быть выполненным из нержавеющей стали и технологический уровень его изготовления был очень высоким. Он выглядел как часть передней кромки острого изогнутого назад крыла и, но всей вероятности, был сделан из титана. Я смог получить небольшой фрагмент в Вакканае и позднее проанализировал его в Токио. Этот металл был титаново-алюминиевым сплавом, на 89 процентов состоящим из алюминия. Этот треугольный обломок высокотехнологичного самолета и в самом деле оказался частью передней кромки крыла SR-71.

К моменту отлета из Токио я выполнил все поставленные задачи. Я собрал достаточное количество обломков для анализа и мог теперь определить, происходили ли они от самолетов-мишеней, как утверждала JASDF или же от корейского авиалайнера. Я также подготовил отчет для Технического исследовательского комитета Ассоциации семей жертв катастрофы KAL 007.

Глава 6

Встреча в Токио

Во время моей первой поездки и прогулок по берегам Северной Японии в ноябре 1989 года я информировал об их результатах Комитет по поиску фактов при Ассоциации семей жертв катастрофы KAL 007 в Токио, а также Джона Кеппела и через него — Фонд за конституционное правление в Вашингтоне. Японская ассоциация приготовилась провести свою двадцать четвертую ассамблею 17 декабря 1989 года, через пятнадцать дней после моего возвращения с Хоккайдо, и планировала посвятить все заседание рассмотрению результатов моего исследования.

Я не хотел представлять на рассмотрение ассоциации полную теорию того, что произошло с KAL 007. Я с подозрением отношусь к теориям. В теориях одни гипотезы имеют обыкновение громоздиться поверх других. Затем возникает искушение делать выборочные наблюдения и использовать как логику, так и факты для поддержки предвзятых идей. Результаты получаются еще хуже, когда всем процессом руководят сильные политические или институциональные интересы.