В объективе моей любви

– Будешь рассказывать эти сказки Диане, если она вообще станет тебя слушать после того, что ты сделал, – бросает он напоследок и выходит на улицу.

– Но я ничего не сделал… – говорю я шепотом себе под нос.

В доме я натыкаюсь на поникшую Майю. Завидев меня в коридоре, она кладет руку мне на плечо и просит уйти.

– Лучше не показывайся ей не глаза.

– Почему это? – теперь я знаю, что чувствуют те, кого оболгали. – Мне нужно с ней поговорить.

– О чем?

– Обо всем этом.

– Не думаю, что это хорошая идея, Арсений. Иди к себе и жди новостей.

– Вы это серьезно?

– Вполне.

Я уже собираюсь сдаться и уйти, когда из-за угла выходит Диана. Она не плачет, но выглядит так, будто из нее ушла вся жизнь. Взглянув на меня потухшим взглядом, она просит Майю оставить нас наедине.

– Зачем ты это сделал? – спрашивает она, когда мы садимся по разные стороны дивана в гостиной. – От обиды?

– Что? – Не думаю, что меня могут всерьез задеть подозрения других, но слышать это от нее оказывается выше моих сил. – Неужели ты думаешь, что я специально мог сделать что-то подобное?

– Как еще это объяснить? – вопрошает она дрожащим голосом. – Ты – последний, кто видел ее. А потом она пропала.

– Да я бы никогда… – покачав головой, я решаю не оправдываться. Да и какой в этом смысл, если она мне не верит? – Впрочем, забудь. Думай, что хочешь.

– Сеня, – в этот раз мое имя из ее уст звучит совсем не нежно, – ты хоть понимаешь, как эгоистично поступил?

– Нет, расскажи, – усмехаюсь я, позабыв о том, как ей сейчас больно. – Даже интересно послушать. Особенно от тебя – самой большой эгоистки в мире, всегда поступающей только в угоду себе.

– О чем ты? – тихо спрашивает она.

– Тебе по пунктам перечислить? – взрываюсь я. – Ну раз ты настаиваешь, то, пожалуйста, слушай! Сначала ты пишешь мне от имени брата, потому что тебе одиноко. Потом пишешь мне, потому что тебе нужна помощь. Зато, как только появляется препятствие – тут же исчезаешь. Ты всегда думаешь только о себе и никогда о других. Говоришь, что любишь брата, но где тогда в этом огромном доме его комната? Ты вообще собиралась с ним жить или тебе было плевать, что он скитается по съемным квартирам?

Есть такие жестокие слова, которые режут больнее ножа. Мне приходилось слышать такие, а теперь я и сам их произнес.

Осознав, что натворил, я отвожу взгляд, не в силах смотреть на Диану. Боюсь увидеть, как по моей вине она лишается покоя и возвращается к тому, от чего еще вчера я сам хотел ее спасти. Пусть она направит всю свою ненависть на меня, лишь бы только не вернулась к мукам совести из-за смерти брата.

Мне бы извиниться, но после всего, что я сказал, банальное «прости» прозвучит как издевка.

Когда я собираюсь взять опустившую голову Диану за руку, в комнату вбегает Майя.

– Нашлась! – кричит она. – Росинка нашлась!

– Она в порядке? – подскочив на ноги, спрашиваю я.

– Как будто тебе не плевать, – говорит появившийся в дверном проеме Максим. – Я нашел ее рядом с другой конюшней неподалеку отсюда.

– Слава богу! – Майя вскидывает к потолку сложенные в молитвенном жесте руки.

– Она уже в стойле, – продолжает рассказ конюх, обращаясь к Диане. – Хочешь отведу тебя к ней?

Но она их будто не слышит: продолжает неподвижно сидеть на месте, не издавая ни единого звука.

– Диша, – Майя садится рядом и обнимает ее за плечи, – ты слышала, что мы сказали? Росинка вернулась.

– Кажется, она не в себе, – комментирует увиденное Максим, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не вышвырнуть его на улицу.

– Заткнись, – рявкаю я на него.

– Успокойтесь оба, – просит нас Майя, пытающаяся привести в чувство впавшую в ступор Диану.

Каждая минута ее молчания ощущается тяжелее предыдущей. Я нахожусь на грани истерики, когда она вдруг поднимает голову и произносит:

– Уходите.

– Диана, давай я отведу тебя в конюшню, – снова предлагает Макс, – тебе станет легче.

– Я непонятно выражаюсь? – вскинув подбородок, она без чьей-либо помощи встает с дивана и, отбросив в сторону костыли, идет в сторону выходу. Остановившись, оборачивается и, окинув нас всех уставшим взглядом, добавляет. – Вы все уволены. Чтобы через час никого из вас здесь не было.

Обессиленно рухнув на диван, я перевожу взгляд на обескураженную Майю. Она стоит, прикрывая открытый рот правой ладонью.

– Что за цирк тут творится? – спрашивает нас Макс, но мы и сами не в курсе, чему только что стали свидетелями. – Я сваливаю.

Когда за ним захлопывается входная дверь, мы с Майей переглядываемся и одновременно издаем тяжелый вздох.

– Пойду собираться, – говорит она, поджав губы.

– Ничего не понимаю, – признаюсь я, схватившись за голову. – Зачем она притворялась? Все это время…

– Не думаю, что она скажет, но можешь попробовать узнать.

– Да она меня даже видеть не хочет.

– А ты все равно попробуй, – советует Майя и, уходя, желает удачи.

Поднявшись на второй этаж, я останавливаюсь, когда до комнаты Дианы остается всего несколько шагов. Поняв, что все равно не знаю, как все исправить, решаю зайти и хотя бы попытаться поговорить.